Мир тысячи морей

Убранство комнаты было таким же шикарным, как, похоже, все здесь. На столике в изящной стеклянной вазе лежали вполне обычные и привычные тропические фрукты. Я отправился прямиком к открытому окну. Зрелище было просто завораживающим. Дворец, очевидно, был самым высоким зданием, и ничего не закрывало мне обзор. От дворца, прямые, словно солнечные лучи, во все стороны тянулись улицы. Вдалеке была видна пристань и множество мачт, стремящихся ввысь. Где‑то среди них затерялся и наш «Трафальгар». Кое‑где над крышами клубился дымок, и создавалась иллюзия уюта, словно я у себя дома в Англии. Странно, но я чувствовал, что этот мир начинает мне нравиться.

Когда солнце стало клониться к морю, знаменуя конец дня, в дверь постучали. Служанка принесла костюм (такой же камзол, как у Михаэля и Умберто) и пригласила к ужину.

Праздничный ужин проходил в центральной зале для приемов. Это был просторный двухэтажный зал с колоннадой. Он был украшен целыми скульптурными ансамблями. Отовсюду доносились разнообразные экзотические запахи, а в правом углу зала расположился самый настоящий оркестр. Возле многочисленных уставленных разнообразными яствами столов толпилась просто уйма народа. Кажется, все ждали только нас.

Нас привел лично Умберто, однако, представив нас публике, он тут же куда‑то исчез. Мы были предоставлены сами себе. Если раньше гости стояли небольшими группками и беседовали между собой, то теперь все взгляды были прикованы к нам. Трудно быть в центре внимания, особенно если этого не ждешь.

Как мы ни старались не разделяться, но вскоре потеряли друг друга из виду, окруженные народом и осыпаемые вопросами. Мне кое‑как удалось выбраться из толпы, и я бродил по залу и рассматривал гостей, их одежду, манеры, прислушивался к разговорам.

Мое внимание привлекла одна девушка, стоявшая в стороне от остальных. Она выделялась из общей массы отсутствием излишней роскоши. Простое темное платье до пола обволакивало ее стройную фигуру. Длинные черные волосы струились вниз безо всяких завивок и заколок. Минимум украшений придавал ей какую‑то изюминку, которая меня и привлекла.

Девушка стояла в окружении трех мужчин сурового вида. Они все были высокие широкоплечие, в таких же простых без излишеств нарядах. Они были единственными из присутствующих, у кого я заметил бороды. Кажется, девушка заметила меня. Я приподнял бокал и кивнул. Она в ответ помахала мне и улыбнулась, но тут же смутилась под взглядами своих спутников. Я уже совсем было собрался к ней подойти, когда меня одернули. Это был Уильям. Было приятно встретить здесь хоть кого‑то знакомого.

– Рад видеть вас в добром здравии.

– Я тоже. Мы все должны благодарить вас за наше освобождение.

– Не стоит. Думаю, любой бы так поступил. Вижу, вам понравилась Ингфрид? – и он указал на ту самую девушку. Дождавшись моего кивка, он продолжил – не следует подходить к ней просто так, напрямки.

– Почему?

– Это дочь ярла Южных викингов. Слева от нее сам ярл Ренгвальд, а справа двое ее братьев. Они приехали сюда на официальные переговоры, и не стоит усложнять и без того натянутые отношения между нами еще одной лишней ссорой.

– Зачем же обязательно ссориться?

– У них не принято, чтобы незамужняя девушка общалась с посторонними мужчинами. Сперва ты должен быть представлен ее семье. Попытка познакомиться просто так вызовет только скандал.

Пока мы говорили, Уильям понемногу уводил меня в сторону и, в конце концов, я потерял Ингфрид из вида. Зато впервые увидел представителя коренных. Это была служанка, разносившая напитки.

Когда мы были в плену у Дика, Уильям сказал мне, что коренные – это русалки, водяные и прочие морские люди. Поэтому при слове коренные у меня рисовался образ обворожительной пышногрудой красавицы с копной длинных волос и рыбьим хвостом. Но нет.

Коренная была почти бесформенная и при этом очень высокая, на несколько футов выше меня. Волосы на голове напрочь отсутствовали. Уши едва угадывались: они были маленькие и почти полностью прижатые к вискам, а раскосые глаза почти полостью были заполнены зрачками. Кожа ее была синеватого оттенка и немного блестела, словно это и не кожа вовсе, а чешуя. Но когда я вскользь дотронулся до ее руки, то почувствовал тепло. На руке, между пальцев я заметил небольшие перепонки. Одета коренная была в длинный серый хитон без украшений, а на шее у нее висел обруч.

Уильям, практически не глядя, взял с подноса бокал, я же был ошарашен. Не смотря ни на что у коренной было загадочно красивое лицо, и эту красоту искажала гримаса скорби и печали, которую она тщательно пыталась скрыть.

Мы с Уильямом продолжали идти, но я слушал его уже вполуха. Из мыслей не выходил образ коренной, кроме того, я все время пытался отыскать взглядом Ингфрид. Довольно долго мы бродили между столиков и гостей, пока не подошли к огромной карте, выложенной мозаикой прямо на стене. Уильям принялся рассказывать мне про разные части страны, про обычаи, религии, показывал на карте места, где он бывал. От него я узнал, что в религии здесь, как и во всем царило смешение. Ольмеки переняли от европейцев единобожие, но оставили богу свое имя – Тепейолоти. Европейцы в свою очередь признали, что Христос его сын и посланник. Викинги остались при своей вере, но главным богом у них тоже стал не Один, а Тепейолоти.

Там же у карты я узнал, что у викингов не целостное государство, а феодальное. Каждый крупный город – это уже почти отдельная страна. Формально признавая власть Империи, они всячески старались сбросить ее, не переставая при этом враждовать между собой. Наиболее решительно настроены были Южные викинги, поэтому их ярл и приехал на переговоры. Я вновь попытался отыскать Ингфрид. В это время чей‑то голос на весь зал провозгласил:

– Император Тихуальпа!

Все обернулись, и я, наконец, увидел дочь предводителя викингов. Мы встретились с ней глазами, и она вновь мимолетно мне улыбнулась.

Император показался из широкого проема на втором этаже. Одет он был, видимо, в традиционный для правителя наряд. Такой вывод пришел мне в голову, потому что больше ни у кого я не видел подобного костюма. Он был в набедренной повязке, на голое тело небрежно наброшена роскошная ягуаровая шкура. На ногах сандалии. Головной убор его был чрезвычайно вычурным и пышным. Он включал в себя и перья и украшения и, кажется, пальмовые листья. Даже снизу были видны его громадные ушные украшения.

Император двигался в сопровождении шестерых стражников. Если бы я точно был уверен, что такое возможно, то сказал бы, что они представляют собой гибрид коренных и людей. Кожа у них была не такая синяя, лишь чуть отдавала небесной синевой. Хоть и короткие, но у них были волосы. И колоссально развитая мускулатура. Это было заметно, ибо они были до пояса раздеты. На поясах кожаных штанов висели широкие изогнутые клинки.

– Они преданы Императору, словно псы и будут охранять его до последней капли крови – шептал мне на ухо Уильям, подтверждая мою догадку – когда Император умирает, их хоронят вместе с ним. Они результат селекции людей и коренных, их специально вывели для служения владыкам.

Император поднял руку и все тотчас замолчали.