Миры никшчэра

Кира принесла ему все лекарства. Олав перебрал немногочисленные упаковки и хмыкнул.

– Ясненько, покой нам только снится.

– Снотворное есть, отец мне даёт, когда болит сильно, – кивнула головой девочка.

– Тащи.

– Я не знаю где. Папа прячет куда‑то, – она потупилась, – боится, что я много сразу могу принять.

– Ясненько, – Олав помолчал. – А откуда он его обычно приносит? Из кухни, из ванны?

Кира задумалась, вспоминая.

– Не знаю, он обычно, когда с работы приходит, мне делает укол. Наверное, с работы приносит.

– С работы, ну что же, – Олав встал на ноги, – придётся искать. Посиди с ним, – он направился в прихожую.

Через какое‑то время Олав вернулся с упаковкой ампул в руках. Он ловко открыл одну из них и сделал укол Сисару.

– Сумку он, кстати, не потерял, стоит у двери, – мимоходом произнёс Олав, усаживаясь в кресло, ближе к одинокой лампочке, с трудом разгонявшей полумрак большой комнаты. – Ты убери там пока с прохода.

Кира закивала.

– А папа как же?

– Я пригляжу. Не переживай. Он сейчас уснуть должен.

Сисар по‑прежнему находился в очень странном состоянии. Он бормотал что‑то уж совсем бессвязное, иногда старался сорвать повязку с шеи, временами порывался вскочить и бежать. Но ослабевшие ноги не держали его, и он снова опускался на подушку. Однако лекарство начало действовать, глаза у него закрывались, а бормотание становилось всё тише и тише.

– Он уснул? – с тревогой глядя на отца, произнесла вернувшаяся Кира, немилосердно теребя густую тёмную косу. – Что случилось? На него напали?

Лет ей на вид было десять‑двенадцать. На широком открытом лице явственно читался страх, и только курносый нос был неукротимо вздёрнут кверху.

– Уснул, – кивнул Олав. – Напали. Да ты не переживай. Всё будет хорошо. Он поправится. Только вот на работу завтра… – он помолчал. – Где он работает?

– В мэрии города.

– В кровать бы его уложить. Что же ему на диване спать?..

Он ловко раздел Сисара и перенёс в кровать. Раздался звонок. Кира вздрогнула и сжалась, серые глаза испуганно замерли.

– Не открывай.

– Нельзя. Если не откроем, они дверь могут выломать. В прошлый раз я уже спала, а папа не услышал, так выломали. Нам потом столько пришлось…

– Подойди, спроси, кто там, только осторожно. Не открывай пока. Скажи, что отец спит, мол, снотворное принял, заболел.

Кира направилась к двери и о чём‑то негромко спросила, потом вернулась обратно.

– Требуют открыть. Сказали, что преступник в доме, всё обыскивают.

– Хм. Вот, значит, как, – хмыкнул Олав. – Ты хоть кого‑нибудь знаешь из тех, что ломятся?

– Председатель ЖЭКа вроде бы, – пожала плечами Кира. – Что делать? Открывать им? – я сказала, что ключи пошла искать. Отец закрыл.

– Ладно, тогда сделаем так. Шарф неси. Скажешь, у отца горло болит.

Олав замотал горло Сисару толстым шарфом, так что повязку стало не видно. Не раздеваясь, лёг в кровать сам, сверху постарался умостить Сисара, и Кира накрыла их толстым большим одеялом.

– Хорошо, что кровать у вас с сеткой, может, не так заметно будет, – глухо из‑под одеяла произнёс он. Проверь, не видно ли чего лишнего, и тогда открывай. Ключами только погреми у двери. Не сразу распахивай.

– Не видно совсем, – она закивала головой, подоткнула одеяло со всех сторон, натянула его повыше и пошла открывать дверь.

В прихожей раздались громкие возмущённые голоса.

– Чего возишься?

– Посторонние в квартире есть? – прозвучал гундосый говорок.

– Ключи искала. Папа болеет. Горло у него. И температура. Снотворное принял, не велел будить. А ключи он спрятал, едва нашла, – бормотала Кира. – Я и сама спала. А чужих нет никого.

– Где он там спит? Показывай, – допытывался противный голос.

Затопали громкие шаги.

– Там он, не будите. Температура и горло у него, – тараторила Кира.

В комнату с шумом вошли несколько человек. Посмотрели на лежавшего на кровати Сисара. Заглянули даже под кровать и в шкаф. Обстановка в комнате была скромная: кроме широкой кровати, стола и шкафа больше ничего не было.

– Документы давай.

– Нет у меня ещё, я маленькая. Никуда не выхожу. Болею я.

– Его документы, – распорядился резкий недовольный голос.

– Сейчас, сейчас, – заторопилась Кира.

– Куда он делся? Здесь нет, вроде спрятаться‑то негде? – негромко сказал один из вошедших.

– Все квартиры обошли, эта последняя, – ответил ему говорящий в нос.

– Ты его знаешь? Точно он?

– Он это, бледный как моль, всегда такой, – ответил ему гнусавый голос.

– Вот, нашла. И паспорт, и QR (куар‑код), – вернулась Кира.

Пришедшие замолчали и зашелестели бумагами.

– А ты где спишь?

– Там, на диване.

– А почему не разобран? Ну‑ка давай, поднимем, заглянем, – они, топая, вышли в другую комнату и загремели, поднимая диван.

Кира что‑то им тихо объясняла, но Олав уже не разбирал слова, они ещё побыли какое‑то время, затем с шумом хлопнула входная дверь. Он услышал, как девочка запирает её и надевает цепочку. Кира вернулась обратно и осторожно откинула одеяло.

– Как вы там? Я так боялась! – она чуть не плакала. – Даже руки тряслись.

– Чуть не задохнулся, – Олав выбрался наружу. – Пошли в другую комнату. И свет выключи. Ты же сказала, что спишь. Чтобы соблазна у них не было вернуться.

– А что делать?

– Что тут сделаешь, спать будем. Придётся мне у вас заночевать. У отца‑то, похоже, правда температура. Горячий, как кипяток. Завтра я к вам врача приведу. А уходить мне сейчас не получится. Ты не против? Я там у его кровати и лягу. Ты найди что‑нибудь бросить на пол.