Мистер Маникюр. Жена пилила меня, а я пилил ногти. Вот, что из этого получилось…

С синим дипломом бакалавра никому не известного института я стеснялся идти к работодателям, хотя служба занятости регулярно подкидывала какие‑то интересные вакансии. И уже подумывал устроиться консультантом в магазин мебели, как мне позвонили из отдела кадров одного из заводов в черте города. Ехал туда уверенным в том, что не подойду, хотя на всякий случай узнал, что производит это предприятие и с какого года работает. Дама лет сорока пяти в больших очках и с очень короткой прической долго расспрашивала меня о том, кем я вижу себя в будущем, есть ли у меня семья, насколько легко схожусь с людьми. Возможно, я ей приглянулся из‑за таких же больших очков. Во время беседы она вальяжно подняла тяжелую трубку телефона и кому‑то сказала: «Зайди». Через пару минут дверь открылась – и я познакомился со Светой.

Высокая, статная, золотистые волосы были собраны в аккуратный залакированный пучок на макушке. На ней была узкая серая юбка чуть выше колен, красная полупрозрачная блузка с высоким воротничком и пиджачок, цвет которого напомнил какао в детсадовской столовой. А еще туфли на невозможно высоком каблуке.

– Кажется, я нашла тебе нового сотрудника, – торжественно представила меня кадровичка. – Это Евгений Красавин, дипломированный менеджер. Женя, – она посмотрела на меня, – а это твоя начальница – Светлана Павловна Бойко.

Света добродушно улыбнулась своими ярко‑красными губами и протянула мне руку:

– Очень здорово! Что ж, пойдем знакомиться с коллективом.

Ее ладонь оказалась холодной и нежной. И это легкое рукопожатие почему‑то вызвало во мне приятное волнение. Свете было всего 24 года, а она уже руководила крупным структурным подразделением – отделом маркетинга и продвижения. Под ее началом работали десять человек, причем все заметно старше. Например, заму Виктору Семеновичу – крупному дядечке с пушистыми усами – через месяц после моего прихода в отдел исполнилось пятьдесят. Именно на праздновании его юбилея у нас со Светой все и закрутилось, а продолжилось в Астане. Туда мы отправились продвигать расходомеры, уровнемеры, преобразователи давления и прочую продукцию, которую производил наш родной завод. Ночи, разумеется, проводили вместе и вытворяли в постели такое, что по возвращении даже неловко было разъезжаться по отдельным квартирам. Света спросила: «К тебе или ко мне?» Я не готов был знакомить ее со своими родителями, особенно с отцом – стеснялся, поэтому согласился пойти к ней.

Света жила с мамой в трехкомнатной квартире в том же спальном микрорайоне, что и моя семья, отец ушел от них много лет назад. Еще с порога Елена Николаевна – невысокая, полная женщина в разноцветном переднике – воскликнула, что уже давно хочет со мной познакомиться, и тут же усадила за стол с чебуреками, вареной картохой и куриными ножками с золотистой корочкой и ароматным укропом. Меня потрясло, насколько вкусным оказался ужин – моя мама никогда так не готовила. Даже приправа к мясу была особенной – собственного приготовления: с чесноком и душистой зеленью.

– Давай поженимся, – шепнула Света, когда Елена Николаевна ушла за новой порцией вкусностей.

У меня не было ни одной причины, чтобы не согласиться.

Отмечали скромно, но весело: в небольшом кафе недалеко от нашего дома. Руководство завода подарило телевизор, коллеги по отделу – магнитофон, мои родители и мама Светы – деньги. Мы добавили свои сбережения (в основном Светкины) и отдохнули в Египте. До этого я ни разу не был на море и вообще ни на каком курорте, поэтому мысленно пообещал себе отдыхать так как минимум раз в год. И больше в Египте ни разу не был. Ни там, ни на каком другом море.

В 2003 году у нас родилась Полина. Света просила меня уйти в отпуск по уходу за ребенком, ведь ее зарплата была в три раза выше моей. Но я отказался: как‑то не по‑мужски это – сидеть дома с малышом и ждать жену с работы. Та плакала, приводила аргументы: у нее карьера, заработок, а я – что я? Но я пообещал, что сделаю все для благополучия своей семьи. И ни черта не сделал.

Никакого повышения, как обещал, не получил, да и другую работу нашел только спустя год. Нет, два. Впрочем, с деньгами стало получше, только когда Светка снова вернулась на завод. Что до меня… За пятнадцать лет мне потребовалось сменить десяток мест – компании сотовой связи, супермаркеты бытовой техники и даже попробовать свои силы в сетевом маркетинге (вслед за преуспевшем в этом деле другом), чтобы убедиться: продавать я не умею. В свои тридцать шесть лет я работал в строительном гипермаркете и, помимо скромной зарплаты, получал разве что нарекания от начальства. Лучше своего отца я оказался лишь в том, что не злоупотребляю спиртным.

На остановке толпились люди. Специальный автобус до гипера, в котором я обычно закупал продукты на неделю, почему‑то задерживался. Осень, мерзко. На голову сыпались колючие капли дождя. Я, как и другие ожидающие, попытался укрыть свои проплешины под козырьком остановочного павильона. Кажется, я начинал заболевать: голова гудела, между носом и горлом поселилась какая‑то колючая гадость, где‑то внутри меня было так зябко и безнадежно, что хотелось выть. В мокром стекле меня встретило отражение: сгорбленный лысеющий очкарик с нелепой мокрой челкой, подкаблучник. Надеюсь, Светка хотя бы догадалась найти себе любовника, чтобы жизнь не была такой скучной, как мне это кажется. Нет, конечно, у нее никого нет, о чем это я? И я не хочу, чтобы у нее кто‑то был. А чего на самом деле мне хочется? Хочется найти себя и работу, с которой хватало бы на жизнь и на общение с детьми и женой.

Сейчас многие идут на курсы и получают специальности, о которых даже не помышляли пару лет назад. Андрей, с которым я работал в супермаркете цифровой техники, ушел в тестировщики, Карина с заводской бухгалтерии стала массажисткой и недавно открыла свою студию. Ну, не студию – комнатку на цокольном этаже в жилом доме, но все же какой‑никакой свой бизнес. Ярик из салона связи вообще красавец – обучился на интернет‑маркетолога и работает из дома сразу на несколько фирм. Моя одноклассница, которая еще недавно гордилась тем, что трудится в горздраве, теперь продает бытовую химию на разлив. А Светка хоть и не повышала ни разу свою квалификацию, а все равно не потерялась: даже после отпуска по уходу за детьми руководит командой менеджеров на предприятии вермишели быстрого приготовления. Я бы тоже так хотел, но я ненавижу продажи – жизнь показала, что это не мое. Мне надо чему‑то научиться. Пусть с нуля, но чему‑то совершенно новому.

Повсюду кричат, что в наше время даже пенсионерке из глухой глуши легко войти в айти. Я честно пробовал осилить несколько бесплатных пробных уроков от разных именитых онлайн‑школ. И ничего не зацепило. И зачем я только…

Мысли о неправильно выбранной профессии, как обычно, вызвали злобу на мать. Ведь это она настояла – можно сказать, за ручку привела не туда. А куда бы я сам пришел? Ну уж куда‑нибудь пришел бы. Впрочем, самостоятельность – не мой конек.

В детстве я был послушным и скромным ребенком. Не водил дружбу с хулиганами, не курил с одноклассниками за школой, не употреблял «плохие» слова и даже не дергал девчонок за косички. В общем, все как положено сыну учителя русского языка и литературы, которая к тому же была завучем. Однокашники посмеивались надо мной, но особо и не обижали, потому что я всегда давал списывать. Вернее, не мог отказать – боялся. Моя щедрость не принесла друзей или какой‑то значимый статус в классе. Да и для мамы, как мне казалось, я был живым воплощением крушения всех ее надежд.

Мама была не очень строгой, но требовательной и мечтательной. С самых юных моих лет она пыталась найти такую сферу, где я бы стал лучшим. Спортивный пьедестал, сцена во Дворце детского творчества, школьная линейка – ей было все равно, где именно я окажусь. Главное – потешить ее родительское самолюбие в этих самых лучах славы: с грамотой, медалью, цветами, под аплодисменты.