Мистер Маникюр. Жена пилила меня, а я пилил ногти. Вот, что из этого получилось…

В памяти всплыл 2002 год. Первые числа сентября. Теплые, солнечные. С деревьев только начала опадать листва. Мы со Светой возвращаемся из районного ЗАГСа, где только что подали заявление – свадьба через месяц. К ее золотым локонам прицепилась длинная, едва заметная в лучах солнца паутинка. Я снимаю ее и отправляю лететь по ветру. Светка улыбается – на ее губах уже нет той красной помады, которую я видел в первый день нашего знакомства – любой удобный момент мы использовали для поцелуев, и помада была ни к чему.

– Представляешь, – обиженно начала Света, – сказала кадровичке о нас, так она стала орать и отговаривать меня от свадьбы! Заявила, что я достойна большего и посоветовала искать жениха среди владельцев заводов, газет, пароходов. А с тобой, говорит, так и буду на общественном транспорте ездить.

– Ну, все правильно сказала, – погрустнел я. – Ты такая красивая и крутая – по утрам на планерках у гендиректора заседаешь, с главным инженером «на ты», о тебе даже в нашей заводской газете статья на первой полосе вышла!

Светка рассмеялась.

– Статья в заводской газете – это, конечно, самое главное! Так ты что же – отказываешься от меня? Или, может, женишься, потому что я – твоя начальница?

Она продолжала смеяться.

– Я тебя люблю, – ответил я и сделал паузу. До этого момента я ни разу не признавался Светке в любви. Да и вообще никому не признавался в этом.

Она всматривалась в меня как завороженная и глупо улыбалась.

– Мне никто никогда не говорил, что любит, – она вытерла слезу и стала целовать меня, – а владельцы заводов и пароходов – что с них взять, скажи! Они же старые, у них свои жены есть. Им только любовницы нужны. Я сама в состоянии заработать себе и выбрать мужа, которого люблю, а не выскакивать замуж ради денег! А ты у меня молодец, ты тоже обязательно станешь богатым и знаменитым!

Какой же в этот момент Светка казалась сильной! Мне думалось, если зацеплюсь за нее, то обязательно тоже дорасту, а то и перерасту ее. Мне был двадцать один год. Что я вообще понимал в этой жизни?

Уже будучи беременной, Света призналась: за пару месяцев до моего появления на заводе она рассталась с женатым любовником – начальником какого‑то отдела то ли сбыта, то ли еще чего. Тот больше года кормил ее обещаниями – говорил, разведется, и в итоге остался со своей тридцатипятилетней женой‑лаборанткой – старухой, как повторяла Светка, и занудой, но воспитывающей от него двоих детей. Разрыв произошел по его инициативе: плакал, говорил, что любит, но семья дороже. Пытаясь утешиться, Света закрутила роман с инженером‑технологом – не такой важной птицей, как чувак из руководящего звена, но зато веселым и щедрым. Правда, тот сразу предупредил: живет для себя, никакой семьи в планах нет, да еще и предложил нетрадиционный секс. В общем, вовремя я появился: молодой, холостой и наивный.

 

– Очень хорошо, очень! – послышался за моей спиной голос Ирины, когда я закончил мудрить с ногтями очередной модели. – Жень, ну вы просто волшебник! В следующий раз будете делать мне!

Мои уши загорелись, и я подумал, что всем уже видно, как они позорно багровеют, и все‑таки выговорил без заикания: «Спасибо, буду рад!» На следующий день Ирина действительно села напротив меня, побарабанив длинными тонкими пальцами по лампе для сушки ногтей. Большой, указательный и безымянный пальцы на правой руке украшали золотые кольца с бриллиантами и сапфирами.

– У вас безупречный френч. Такой жалко снимать, – промямлил я и, как мне самому показалось, виновато (хотя в чем я виноват?) посмотрел в ее глаза – добрые и одновременно властные.

– Пилите, Женя, пилите! – скомандовала Ирина.

Я взял ее руку в свою. Кожа Ирины оказалась настолько мягкой, что не хотелось отпускать. Через ткань моей маски едва улавливался сладкий запах ее духов.

– Что будем делать? – я коснулся фрезой ее ноготочка.

– А что вы посоветуете? – кокетливо спросила Ирина.

Я готовился к этому вопросу, знал, что она обязательно его задаст.

– Может быть цветной френч? – мой голос немного дрожал. – Скомбинируем с эффектом омбре или используем втирку?

– Давайте с втиркой, – широко улыбнулась Ирина и еще больше подвинулась к столу, ее колено коснулось моего. Стало душно.

Ирина внимательно следила за моими движениями, но я все же изредка ловил ее хитрый взгляд на своем лице, наши глаза встречались, и это вызывало волнение.

– Ваша жена и девочки наверняка уже хвастаются подругам своими ноготочками, – прервала неловкую паузу Ирина.

– Нет, они пока не знают, что я учусь здесь, – робко ответил я, понимая, что это странно – не сказать жене о своей учебе.

– Готовите сюрприз?

– Типа того. Ну и, если честно, еще не решил, как правильно объявить обо всем. Сначала не посоветовался – стоит ли учиться, а теперь уже немного боязно признаваться.

– Запилит? – надменно улыбнулась Ирина.

Я по‑дурацки рассмеялся и кивнул.

– Однозначно. Запилит. Сейчас я работаю в строительном гипермаркете, Света – это моя супруга – думает, что до Нового года у меня прибавилось дел, вот и задерживаюсь. Я наплел.

– Вот поэтому я не сторонник семейной жизни, – вздохнула Ирина. – Любой шаг нужно согласовывать, как в детстве с родителями. Представляете, если вы все‑таки решили бы посоветоваться, а жена бы сказала: нет, никаких курсов, эти деньги – на… ремонт, например.

Я почему‑то сразу вспомнил первую брачную ночь. Конечно, секс у нас был уже далеко не первый, мы даже утром, перед ЗАГСом, успели побаловаться в постели, и только потом я уехал к родителям за костюмом, а к Светке прибыла бригада в составе парикмахера и визажиста. И эта ночь отличалась только тем, что мне предстояло снимать со Светки не деловой костюм и не халат, а свадебное платье. В остальном все произошло так же чудесно, как и в предыдущие разы.

Вернувшись из душа, я застал свою новоиспеченную жену голой, в позе свечки – обхватив руками бедра, она елозила пальцами ног по ковру, висящему на стене.

– Ты чего? – удивился я.

– Говорят, так надежнее, – объяснила Светка.

– Надежнее что?

– Что‑что? Хочу забеременеть! – Светкин взгляд передавал: «Какой же ты непонятливый!»

Я растерялся.

– Думал, ты таблетки пьешь…

– С этого месяца – нет.

– Но, может быть, еще немного подождать?

– Жень, сколько ждать? Мне двадцать четыре года! Мама меня в двадцать родила, а ее мама – в девятнадцать.