Мой муж

– За Исаева меня замуж решили выдать, представляешь?! Братья с отцом совсем ополоумели! За этого жирного старика хотят меня замуж выдать, чтобы я их проблема решила, материальные.

Саша рассмеялась, и долго хохотала, лишь после спросила;

– А ты каким образом их проблемы решать будешь? Замуж выйти можно, только ты чем поможешь? Исаев жаден до мозга костей. Не даст твоим ни рубля, я если честно и не уверенна, что тебе даст хоть копейку. Закроет тебя в доме, заставит детей ему рожать. А давай его отбреем? –  весело предложила Саша.

– Давай, но как? – согласилась, а папе скажу, что понятия не имею почему Исаев отказался жениться на мне.

– Да он сам от тебя откажется! – заявила подруга, вскочив с кровати, – Нужно только прикид подобрать тебе шикарный, вот только у тебя такого точно нет… – задумчиво протянула Саша, заглядывая в мой шкаф, – А давай вставай! Ко мне пойдём!

– Давай, а ты уверена, что это поможет? – теперь на подругу я смотрела как на последнюю надежду.

– Уверена, уверена, я‑то мужиков знаю. Исаев на тебя смотрел. Свой глаз положил, как на жену, значит, ему милая домашняя девочка приглянулась. Доказать ему, что это не так и делов‑то. Давай быстрей, ко мне идем, – зевнув, заявила Саша.

Меня взбодрило ее предложение, и мы весело вышли из дома.

У себя дома Саша открыла передо мной шкаф.

– Ну вот, выбирай подруга! Для тебя не чего не жалко, может быть, вот это? – она вытащила короткое платье с пайетками черно‑бордового цвета, – И еще макияж тебе забацать яркий. В общем, женщина вамп из тебя получится.

– А ты уверена, что не такая, какая ему нужна? – спросила с подозрением у подруги.

Идея, пять минут назад казавшаяся очень удачной, теперь вызвала сомнения.

– Ну, ты у нас такая миленькая, домашняя, хорошая девочка. Надо показать тебя ему с плохой стороны, – с лукавой улыбкой предложила Александра.

Я согласилась. Не зная, как это утомительно – перевоплощаться.

Спустя несколько часов, перемерив практически весь гардероб Александры, остановились на обтягивающем черном платье. Коротком до безобразия, напоминающим майку.

– Очень коротко, я не смогу в таком ходить, – постоянно пыталась опустить платье ниже, – Мне всё время кажется, что у меня трусы торчат.

 

– Ника ничего не торчит, а даже если и торчит, то нам это на руку, потому что Исаеву такое точно не понравится.

– Давай, быстренько перекусим. Тебя еще накрасить нужно и прическу тебе сделать. Тут сиди, я все сюда принесу, а то на кухне заляпаешь всё платье, – Саша унеслась из комнаты на кухню.

Оставшись одна, еще раз посмотрела в зеркало, и снова предприняла попытку чуть удлинить платье. Естественно, она оказалась тщетной. Стоило выпрямиться, платье вновь полезло наверх. Вернулось туда, где было. На середину бедра.

– Проститутка… – выдохнула я, глядя на свое отражение, и даже не задумавшись, что это платье моей лучшей подруги.

Саша вернулась с тарелкой бутербродов и банкой молока. Мы быстро перекусили и приступили ко второй части перевоплощения. Как оказалось, для меня еще сложнее, чем первая.

– Ты можешь открыть глаз? Открыть! А не закрывать его!

– Нет! Ну не могу я открывать глаз, держать его открытым, когда в него штукам всякими лезут прямо в глаз!

– Да не в глаз она лезет, а под глазом хочу тебе стрелочки нарисовать, давай, выпучи глазенки свои! И не смей закрывать, а то я тебе пальцем в глаз ткну! – смеясь, угрожала Саша, пытаясь что‑то изобразить под моими глазами.

Дальше больше. Адская тушь для ресниц. Одно неловкое движение Сашиной руки и кисточка попала мне прямо в глаз.

– Господи! Это какая‑то пытка! Я так без глаз останусь! И как вы можете? – от боли глаз заслезился и второй тоже в поддержку пострадавшему.

Я наклонилась так, чтобы не запачкать платье.

– Чёрт! Это все ты виновата, сидит и дрыгается, и я не могу накрасить даже! И теперь все переделывать! – начала психовать Саша, но всё‑таки накрасила меня в итоге.

Я посмотрела на себя в зеркало в полном образе и уже вслух не стала говорить про проститутку. Но других мыслей у меня про себя не возникло.

– Ника, а это что такое? – спросила Саша, ткнув пальцем в ногу, которой я сегодня ударилась, когда пыталась оттащить Славку от Кости.

Длинный чернеющий синяк пересекал почти все ногу.

– Да ерунда, ударилась.

– Но я такой синяк замазать не смогу, мне тональника не хватит. Так, ладно, были у меня тут где‑то колготки… черные. Плотное.  Должно быть незаметно, – бормотала Саша, роясь уже в ящике комода.

– Колготки?! Да я сварюсь в колготках, ты что?! Жара‑то какая! – возмутилась я, но с Сашей было спорить бесполезно, она уже рылась в поисках маскировочного капрона.

Когда вся я была в образе прости господи, Саша хлопала в ладоши от радости.

– Так, дай‑ка я тебя сфоткаю, – Саша щелкнула меня на память, мы с ней радостно посмеялись и я вернулась домой.

Предстояло ходить вокруг дома, тренируясь ходьбе на высоких каблуках.

– Ну вот, другое дело. Ты хоть на женщину теперь похожа, – прокомментировал мой образ Костя, явно ничего не смыслящий в женщинах.

В приличных женщинах.

Яркий макияж, короткое платье, высокие туфли, все то, чего я никогда в жизни на себя не примеряла. И надеялась, что это оттолкнет Исаева. Он откажется от своей идеи, не желая видеть такую прости господи в роли своей жены.

– Господи, что с тобой Саша сделала?! – возмутилась мама, увидев меня.

– Ну, а мне нравится, – хохотал, Костя, – Исаев же мужик, а не нянька в детском саду, ему женщина нужна, не лялька с косичками, – рассуждал братец, снова что‑то жуя.

Нашу беседу возле дома прервал сигнал. Я взглянула на часы, ну неужели так быстро время прошло? Казалось, ещё рано, но вот уже и обед.

– Приехал, ну, давай сестрица, не подведи! – приобнял меня гад, я еле увернулась.

Мама перекрестила меня, и я решительно пошла к воротам, но несмело вышла на улицу к большой чёрной машине.

Исаев сидел за рулём, провожая меня взглядом. Он опустил стекло, медленно снял тёмные очки и на лице его было удивление. Не могла понять понравилась ему или нет. В машину он меня не приглашал, но я набралась смелости и роль свою решил отыграть до конца.

– Здрасьте! – сказала по‑хамски, пытаясь не упасть, прошла к машине.

– Ну привет! – усмехнувшись, произнес Исаев медвежьим голосом, открыв дверь изнутри.

Для меня отдельным выступлением стала посадка в машину. Пришлось изловчиться, чтобы забраться в этот высокий внедорожник, оставив платье на месте.