Мой муж

– Ну ладно комедию то ломать, чего на свидание пошла, раз не нравлюсь? Приколоться? – неожиданно спросил Исаев, заняв своё прежнее место.

– А меня кто‑то спрашивал?! – возмутилась я, ведь без меня же всё решили.

– Я спрашивал, а тебе как‑то иначе передали? – спросил Исаев и тут же потянулся к кефиру, с хрустом скрутив крышку, отпил прямо из горлышка добрую половину, рукавом рубашки утёрся и протянул бутылку мне, щурясь то ли от солнца, то ли от удовольствия.

– Н‑не нет, – замотала головой, отказываясь от напитка, – Не хочу.

– Так как передали? – уточнил Исаев, а я не знала, что ему ответить.

Я ведь думала, что он прям как отец, так и сказал в жёны и всё решено, а всё не так вовсе. И что отвечать? Правду? Или соврать? Пока соображала как ответить, Исаев не отвлекался от пикника, в ход разом пошли и булочки, и конфеты.

Вот это он обжора…

– Недоразумение какое‑то вышло…– промямлила я.

И зря от кефира отказалась, во рту всё пересохло и пить хотелось ужасно.

– Конкретней, – потребовал Исаев, настроение у него явно и резко испортилось, и вот в этот момент появилось это чувство страха.

Мне захотелось подняться побежать по полю подальше от него, и я верила, что смогла бы убежать и спрятаться в высокой траве. Исаев бы на двух ногах точно меня не догнал, а пока в машину садился бы потерял время.

– Отец с братьями сказали замуж и что дело решённое, – призналась с тяжёлым сердцем, жутко мне эта вся ситуация не нравилась, чувствовала я, что надвигается нехорошее.

Так жаркий воздух стоит, предвещая бурю, а сейчас была именно такая погода. Солнце палило нещадно, а ветер где‑то загулял, и полный штиль добавлял беспокойства.

– Интересно девки пляшут…– протянул Исаев, нахмурившись ещё больше, теперь и вовсе медведь, да ещё и злющий, и стало страшно за братьев и отца.

Хоть и как сволочи со мной поступали, а проблем с Исаевым я ему не желала.

– Раз мы всё выяснили можете домой меня отвезти? – с надеждой спросила я, поспешно решив, что это недоразумение закончилось.

Может, если свести всё к глупости, то обойдётся?

– Не могу, – отрезал Исаев.

– Но почему?! – внутри всё смешалось и страх, и гнев, ещё жара эта, я, голова закружилась, вскочив с одеяла, чуть не навернулась, потеряв возможность стоять на ногах.

Этот Исаев – медвежья морда ловко подхватил своими ручищами. Спас от падения, конечно, но теперь я седела не напротив него, а почти на его коленях.

– Перегрелась? На, – поднёс мне бутылку к губам, – Кефира попей, – предложил так, что считай, почти заставил, и я сделала глоток.

– Всё со мной нормально! – отбилась от его рук, которыми он пытался проверить мою температуру, только лоб сахаром перепачкал, – Вы домой меня отвезёте или нет?! – снова поднялась на ноги, с ненавистью стаскивая с себя его пиджак.

– Нет, – с ухмылкой ответил Исаев, и вновь улёгся на одеяло, только уже не набок, а на спину, подложив под голову ручищу.

– Почему? – спросила с ужасом, оглядываясь назад, и примерно прикидывая, сколько часов мне пешком до дома добираться.

Километров двадцать, это часов пять если по дороге.

– Потому что у меня обед, – довольно заявил Исаев, улыбаясь как медведь, наевшийся сот до пуза.

– Так отвезите меня домой и обедайте себе на здоровье! – кричала на всё поле, потеряв всякое терпение, у меня просто началась истерика.

От жары! От выходки родных! От этого мерзкого Исаева и моего жаркого, до жути неудобного наряда! Я готова была разреветься от отчаянья, а Исаеву было всё равно, он словно потешаясь ответил;

– Милая, пока я тебя буду катать туда‑сюда, обед к концу подойдёт. Садись, булочку скушай, успокойся. Смотри красиво как, а ты злишься чего‑то.

– А долго он этот ваш обед? – уточнила, так и не сев на одеяло.

Исаев поднял руку, посмотрел на часы, что‑то прикинул в своей голове и только после этого ответил;

– Ещё полчаса можно отдыхать, а ты, если садиться не думаешь, встань чуть правей, – попросил меня, а я сразу догадалась зачем.

Он хотел дрыхнуть в моей тени.

– Посижу, пожалуй, – назло уселась, и на самый дальний от Исаева край одеяла, – что у Исаева вызвало очередную волну медвежьего смеха.

– Братья с отцом то не заругают, что жениха такого видного отшила? – спросил отсмеявшись, и вопрос его тоже был с издёвкой.

На меня он не смотрел, снова лёг, подставив лицо лучам солнца. Не удержалась, и скрутив дулю, показала его косой морде, пока не видит. Шиш тебе, а не молодая невеста!

– А вы им скажите, что сами от меня отказались! – предложила наудачу.

– Я не могу, – ворчливо пробурчал Исаев.

– Почему не можете? – боится, что ли?

– Не дурак и врать не приучен. Жуй булку ретивая кобылка, я вздремну минут тридцать, – заявил Исаев и перестал обращать на меня внимание.

Сидеть под палящим солнцем и наблюдать за спящим Исаевым мне не было никакой радости. Вообще радости не было. Если Исаев от меня не откажется сам, то папа неизвестно что устроит маме.

Чтобы хоть как‑то развеется, я сняла кое‑как колготки, прилипшие от жары к ляжкам, и пошла собирать полевые цветы. Трава приятно покалывала ноги, и я ушла далеко. Ромашки, клевер, одуванчики, цветок за цветком в жаркой тишине природы. Несмотря на тревоги, за сбором цветов я не только успокоилась, но и ещё в руках держала красивый букет в итоге.

Не знаю, сколько ходила по времени, поле спускалось ниже, и Исаев с его машиной исчезли из вида, зато в нескольких метрах от меня росла яблоня.

– Успею, не уедет же он без меня, – с этими словами преодолела это расстояние до деревьев вприпрыжку.

Дикие яблоки в наших краях мало чем по вкусу отличались от домашних, разве что в размере уступали. Я добралась до дерева и ветки с плодами оказались чуть выше, чем я предполагала. До яблок было не достать, а красные бока дички так и манили. Уж лучше свежесть дикого яблока, чем булка с непонятным кефиром.

Из‑за тёплой зимы и ранней тёплой весны, по температуре больше выходившей летом, в этом году всё спело рано. Вот и яблоня была готова отдать свой урожай уже в начале июля. Ветки хоть и провисли под тяжестью плодов, а всё равно было не достать с высоты моего роста, даже в прыжке.