Мой (не) идеальный босс

– Да. С моими знаниями и опытом я отучился после академического отпуска последние два года, но в медицину не пошел. В традиционную. Мне стало совершенно ясно, что я не создан для нее. Когда окончательно поправился, начал с малого – с массажа. Потом добавил мануальную терапию. Я помогал людям, а они мне – приводили все больше и больше клиентов, делясь положительными отзывами. Я снял помещение и нашел помощников, которые подошли мне по своему подходу к делу, схожему с моим. То, что я собирал вокруг себя не дилетантов, а профессионалов, давало свои плоды, и мы быстро переросли просто съемное помещение. Нам нужно было свое. Деньги я тратил с умом, поэтому скопилась некоторая сумма для первоначального взноса и первый большой кредит на покупку. Признаюсь, не всегда все шло гладко бывало по‑разному. И конфликты, и спады, и взлеты, но я уже говорил, что упрям как осел? В итоге вышло то, что вы сейчас видите и где работаете. Вот такая история.

Я смотрела на него, немного офигевая, от того, как легко ему дается рассказ. Вот уверена, что было совсем не просто поднять настолько мощный бизнес. Но он не стал расписывать мне подробностей. И теперь я понимала Катю, которая заявляла, что босс для нее Человек с большой буквы, а себя причисляла к его фанатам. Наверное, я теперь тоже в их рядах. Но если выскажусь сейчас, на эмоциях, то не сдержу слово. Поэтому просто молчу.

– Я вас шокировал?

– Есть немного, – улыбаюсь. А внутри разрастается глубокое чувство уважения и даже какой‑то гордости, что работаю на него и имею частичную причастность к делу его жизни. – Я очень рада, что вы со мной поделились. А еще, что работаю в вашем Центре.

Хочется добавить: надеюсь, что меня не уволят за невыполнение договора, причем по обоим пунктам. Но опять‑таки молчу. Зачем подавать ему нехорошие идеи? Ведь он же не просто так уже целый час рассказывает мне все это.

Очень похоже на то, что меня признали своей, в том плане, что раскрыли информацию, доступную лишь избранным. Катя, например, наотрез отказывалась делиться. Только он сам должен был это сделать, когда решит, что я достойна доверия.

Теперь мне вдруг захотелось оправдать его, то самое доверие. От меня ждут выполнение договора? Отлично! Хотя бы один пункт, но выполню – похудею.

– Нам, наверное, пора возвращаться? – прерываю немного неловкое молчание. Мы как будто бы стали чуть ближе друг другу, но субординация требует не переходить определенную черту.

– Наверное. Извините, что вывалил на вас все это. Давно не поднимал данную тему в разговоре. И спасибо, что воздержались от жалости.

Опускаю глаза. Нет, пусть думает, что так и есть. Зачем, если человеку неприятно?

Мы возвращаемся в Центр и остаток дня работаем в прежнем темпе. Но я с гораздо большим энтузиазмом. Пока ближе к вечеру вдруг не раздается странный звонок. Беру трубку и с замиранием сердца слушаю женский голос, не понимая до конца, что от меня хотят.

– Кто там, Виктория? – босс выходит из своего кабинета, явно собираясь домой.

– Ваша… жена.

 

Глава 9

 

Моему шоку нет предела. Когда на том конце провода некая особа женского пола надменно требует соединить ее с Игорем, причем немедленно, никак не ожидаю, что на вопрос «Кто его спрашивает?» последует ответ: жена. Даже несколько секунд сижу в замешательстве.

Босс появляется как раз вовремя, чтобы вывести меня из ступора.

– Кто там, Виктория?

Вопрос заставляет вздрогнуть и, прикрыв трубку рукой, ответить каким‑то не своим голосом:

– Ваша… жена? – звучит и утвердительно, и одновременно вопросительно.

Вскидывает брови, затем хмурится. Мне этого катастрофически мало. Хочу услышать одно: у меня нет жены. Но он произносит:

– Я поговорю в кабинете.

Возвращается к себе, и я, удостоверившись, что взял трубку, отключаюсь.

Падаю лбом в сложенные на столе ладони. Жена? Босс женат? Почему я не знала? Почему никто никогда не упоминал ее имени? Где она была все три месяца?

Мне становится грустно до боли. Вот вроде бы, чего тут такого? Идеальный мужчина обязан иметь жену. Ведь я же не первая, кто разглядел в нем его идеальность. И совершено очевидно, что мне в этом плане ничего не светило. Тогда откуда внутри жгучее разочарование? Словно он дал надежду, а затем грубо растоптал.

Умом, конечно, понимаю, что всё далеко не так. Никаких намеков от боса не было и быть не могло. Но ощущение именно такое. С чего бы вдруг?

Слышу какой‑то грохот за дверью и подпрыгиваю. Что там происходит? Могу ли войти? Или он не хотел бы?

Все же решаю заглянуть.

Игорь стоит у шкафа, в который явно только что впечатался его мощный кулак – тот все еще упирается в древо. Закрыв глаза, слушает, что ему говорят по телефону. Явно нечто неприятное.

– Все сказала? Теперь соизволь ответить: где она?.. Ты с ума сошла?.. Кристина, я знал, что у тебя не все дома, но не настолько же!

Упс. Да тут семейная ссора. Пошла‑ка я к себе за стол, пока меня не засекли за подслушиванием.

Интересно, чего поругались‑то? Я, конечно, понимаю, что милые бранятся – только тешатся, но уж больно грубо Игорь с ней. Едва успеваю упасть на свое место, как босс выходит из кабинета.

– Что значит забыла? У нее вообще мозги есть так делать? Могла бы мне позвонить, я бы приехал. Что значит долго? Самолетом быстро. Вот не обижайся, но твоя мать никогда не внушала мне доверия. Всё. Я еду. Молись, чтобы успел. – Я еще никогда не видела Игоря таким разъяренным, при мне он всегда со всеми разговаривал любезно и по‑доброму. А тут собственную тещу так оскорбляет. – Виктория, собирайтесь. Поедете со мной.

– А куда?

– Пока на вокзал, потом видно будет.

Не смею спорить. Хватаю сумочку, и мы быстро покидаем Центр.

Машина у босса крутая. Я на таких и не ездила ни разу. Черный немецкий кроссовер. Четыре серебристых колечка ярко блестят на солнце, привлекая внимание. Я ее видела несколько раз, проходя мимо, но внутрь меня пригласили впервые. Комфортно – не то слово.

Выезжаем с парковки молча. Несколько минут тишина, потом он произносит:

– Помните, я рассказывал, как влюблённый студент мчался к любимой девушке в тот вечер восьмого марта? Так вот, то была не просто девушка, а молодая жена. К тому времени мы были уже год как вместе. Кристине едва исполнилось девятнадцать. И обременять себя мужем инвалидом она не собиралась. Я дал развод практически сразу, как пришёл в себя, так как она заявила, что не сможет себя переломить. Без претензий, без уговоров.