Мой ребенок Тигра
Теперь он хотел разговоров. Всего одна ночь в СИЗО или в камере предварительного заключения сделали из него не то, чтобы совсем другого человека, но как будто бы вернули ему прежний вид и напомнили каким он был в начале их знакомства.
– Хорошо.
Пересилив себя, Ольга все же взяла его за руку.
– Мы все еще семья, Оль, – напомнил тот ей, не желая поддаваться на ее усилия. – Плохие времена бывают в каждой семье.
Карпов вел себя ну точно также как Анна Владимировна – он не верил ей. Хотя, Ольга вдруг поняла в чем возможная причина их изменений – они вдруг осознали с каким человеком связались и теперь всеми силами старались убедить в том, что они исправились или на самом деле всегда были хорошими.
– Я вроде сказала: «хорошо», – откликнулась она, улыбнувшись мужу и сжав его пальцы. – Не иначе.
Скандалить не хотелось из‑за нежелания спугнуть показавшееся на пороге счастье, говорить про развод тоже – не хватало только, чтобы Карпов стал шантажировать ее перед кабинетом директрисы или итого хуже сбежал, чтобы придумать что похуже.
– Может походим к психологу? – неожиданно предложил муж, продолжая переводить взгляд с одной части ее лица на другую. – Последние полтора года были не простыми не только для семьи, но и для каждого из нас.
Они не зря прожили так долго вместе – оба умели подмечать фальшь в друг друге.
– Через день, Денис, через день! – проговорила она не без злости и даже дернула его на себя. – Мы будем ходить к нему через день!
– А что не каждый?
– Понадобится и каждый день!
Денис поймет все, когда попытается вернуться в дом, получит бумаги о разводе прямиком в офис и, возможно даже обрадуется, когда получит свою половину от причитающегося совместно нажитого имущества.
– Хорошо!
– Я не хочу быть матерью‑одиночкой, ты понял меня? Я никогда не хотела ею быть! Ты понял меня?..
Муж целовал ее, прижимая к себе. Ольга отвечала на прикосновения мужа, а сама думала о том, что теперь уже готова на все ради этого ребенка – если понадобится даже торгануть душой. Она уже делала это!
– Может быть отдадите Макара супругу? – спросила Анна Владимировна через какое‑то время со слышимой в голосе улыбкой. – Он ведь тяжелый.
Ольга качала головой, держа в руках увесистый, но все‑таки не такой уж и тяжелый сверток, глядя в смуглое и такое серьезное лицо малыша. У него были карие, почти черные глаза точь‑в‑точь такие как у нее самой, крошечный нос и яркая, вздернутая верхняя губка.
– Привет, родной, – прошептала она, не вняв совету тетки. – Какой же ты у меня красивый!
Сына уже хотелось прижать к своей груди, почувствовать его запах, тепло и самое главное, чтобы и он ощутил все это, понял, что наконец все неприятности позади.
– Прости меня за то, что я так долго! – прошептала она, наклонившись к его лицу, чтобы ее мог слышать только он и никто другой. – Осталось совсем чуть‑чуть!
Она бы, наверное, заплакала не то чувства облегчения, не то от вины, не то от счастья, но вместо этого Ольга коснулась пуговки‑носа губами, вдохнула сладкий запах ребенка и, покрепче сжав свою драгоценную ношу, направилась прочь.
– Оль, давай я тебе помогу? – принялся суетиться рядом почти что бывший муж. – Оля, ты ведь на каблуках!
– Я на них с четырнадцати лет и даже бегаю!
Документы все же выпали, но не рассыпались, как это бывает в романтических фильмах, просто упали зеленым уголком на острый краешек туфель.
– Ты на машине?
Ольга кивнула, бросив «да» куда‑то назад, а сама улыбнулась малышу в новеньких пеленках. Одежду и все нужные вещи она привезла с собой, но даже сейчас была уверена в том, что выбросит их с какой бы любовью не выбирала до этого. Ей не хотелось, чтобы что‑то напоминало об этом дне сколько бы облегчения и счастья он не вызывал в данную секунду.
– Мы уже вышли, – шептала она притихшему ребенку, – и скоро окажемся дома.
Она не стала прощаться с людьми, заботившимися о Макаре все это время. Ольга вынесла заранее приготовленные пакеты, но не стала толкать речи и придумывать что‑то. Подарки разберут без лжи и фальшивых улыбок.
– Кресло?
– Почти, – откликнулась Ольга, укладывая Макара в люльку.
Денис толкался позади, нырнув в карман ее пальто в попытке найти ключи от немного помятой тачки.
– Садись назад, а я сяду за руль!
Соблазн поступить так как предлагал Денис, а то есть расположиться с Макаром сзади, а его пустить на место водителя был очень велик, но Ольга улыбнулась ребенку, шепнула ему: «почти дома!» и, чмокнув его в щечку, выбралась из салона, забрав папку с документами у Дениса из рук.
– Во что ты упорствуешь?
Ольга пожала плечами, не став задерживаться у расслабившегося мужа, прошла к двери водителя и разблокировала двери.
– Оля!
Багдасарова проявила чудеса скорости и ловкости – села в авто и тут же заблокировала замки, не дав Денису возможности проскользнуть внутрь салона. Не взглянув на застучавшего по стеклу мужа, она провернула ключи в замке зажигания и, поблагодарив Бога за то, что впереди не оказалось никого, вырулила на дорогу.
– Мы едем домой, милый! Домой!
Ей было бы проще с мужем. Он мог бы упростить ей жизнь, позволив заниматься одним только ребенком, помогал бы с коляской, поездками к врачу и во многих других вещах, но она, вняв совету‑изречению арабского философа[2], решила, что лучше быть одной, чем жить с кем попало, привязываться, искать ложные причины почему стоит быть вместе и оттого быть несчастной. Что еще хуже – делать несчастной маленького человека, который только‑только пришел в эту жизнь.
_____
[1] Слова из оперы «Пиковая дама» П.И Чайковского
[2] Омар Хаям – «Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно не мало, два важных правила запомни для начала: ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало».
Глава 9
