Молот империи. Часть 4
И хотя тридцатиметровую машину заметить легко, враги узнали о его появлении слишком поздно, только когда он начал палить.
Ракеты накрыли атакующий клин бронетехники и пехоты. Исполин Кэлвина начал поворачиваться к новой угрозе, нацеливая на неё пушки и ракеты. Ужас выстрелил по нему, и одна рука Печати опустилась вниз.
Но вдруг…
Ноги Ужаса почему‑то загорелись, из сустава летели искры.
Это те ракеты, которыми стрелял Красный Дракон, они пережигали металл. Не так быстро, как Копья, но намного сильнее.
У них задержка в срабатывании, или сигнал на взрыв отдан по радио.
– Я не могу идти! – крикнул Марк. – Я… передачи перегреты. Там что‑то плавится! Не могу сделать ни шага!
Такой же снаряд ударился в Небожителя, в самое основание правой руки, из которой Ян вёл огонь прямо на ходу в нарушение всех инструкций.
Из плеча вырывался огонь и дым, а Ян выстрелил.
Отдача была такой сильной, а правая рука так повреждена, что её вырвало, и она повисла на трубах и рукавах, пока под собственным весом. Огромная боевая платформа упала у ног Исполина.
– Ян, ты что делаешь? – спросил я.
Ещё одно нападение на юге, почти прорыв, мне пришлось отвлечься и дать команды. Когда вернулся к наблюдению, Ян был уже близко к Рэгварду.
Левая рука с гигантскими пальцами‑манипуляторами поднялась и обхватила выступающую кабину Печати Огня.
Даже отсюда мне было видно, как сильно он давил на металл. Мощные пальцы рвали слоистую броню, будто кто‑то пытался вырвать ломоть свежеиспеченного хлеба.
Какой же там должен быть шум.
Но Печать Огня не стояла без дела. Одна рука была повреждена, но вторая целая. Они подняли вторую и нацелили её на кабину.
Пальцы продолжали рвать металл.
Ещё немного и кабина будет уничтожена вместе с экипажем.
Из уцелевшей руки Печати Огня начали выдвигаться ярко‑светящиеся стержни. Штук десять.
Копья.
Пилот Печати навёл их прямо на кабину Яна.
– Ян, осторожно! – крикнул я. – Он сейчас…
Все копья выстрелили разом. Вспышки яркие даже на таком расстоянии. Из мелких отверстий посыпались искры, потом уже было сложно что‑то разглядеть из‑за дыма.
Небожитель замер. Печать Огня шагнула назад, чтобы высвободиться из ослабшей хватки. Небожитель больше не шевелился, левая рука так и осталась поднятой.
– Янек! – это кричал Марк. – Я иду, держись! Сука, ну чего же ты не идёшь!
Печать и Красный Дракон выстрелили по Ужасу разом. Дым под его коленями стал ещё сильнее, а получив из главных калибров, Исполин начал оседать.
Ноги подломились.
И он упал, раздавив огромным корпусом какой‑то танк.
– Ян! – позвал я в рацию. – Марк! Ответьте!
Тишина. Вообще, стало очень тихо. Даже в рации перестали кричать. Только бой шёл где‑то вдали.
Небожитель стоял на месте, Ужас Глубин лежал совсем недалеко от повреждённой Марионетки.
Это не конец. Это не может быть концом.
– Подготовить резерв! – приказал я. – Все четыре Паладина с Копьями. Я сам его поведу. Я…
Рация зашипела.
– Говорит маршал Дерайга, главнокомандующий войсками Огрании, – раздался хриплый голос через динамики. – Наблюдатель Ян Варга погиб. Всем войскам немедленно сложить оружие и сдаться. Повторяю! Наблюдатель Ян Варга погиб. Всем войскам немедленно сложить оружие и сдаться. Это приказ!
Глава 4
– Повторяю! – продолжал хриплый голос по рации. – Говорит маршал Дерайга. Приказываю…
Вот, значит, как всё вышло. Я молча подошёл к рации и взял микрофон.
– На каком основании вы командуете, маршал Дерайга? – спросил я.
– Это для безопасности наших людей, генерал Загорский. Я принимаю командование на себя и…
– Я обвиняю вас в измене, маршал Дерайга, и приговариваю к смерти за предательство. Любой военнослужащий империи или Дома Варга обязан прикончить вас на месте. И…
Рация замолчала, лампочки на ней погасли. Света в бункере больше не было, стало совсем темно. Вырубили генератор.
Сергей молча развернул тощего парня, у которого на спине была переносная рация, и начал тыкать её. Но бесполезно, вокруг толстый камень, сигнал не пробьётся. Один из штабистов достал динамо‑фонарик.
– Дерайга предатель? – удивлялся полковник Горностаев. – Но ведь… тогда понятно, как они смогли…
– Слушайте мой приказ, полковник, – продолжил я. – Немедленно…
Дверь бункера открылась. Людей, которые входили, я не знал, но даже в слабом освещении от ручного фонарика видно, что за их спинами лежали тела гвардейцев Яна, которые охраняли вход. Дерайга отправил кого‑то поговорить со мной лично.
Сергей, мой телохранитель и радист, среагировал быстрее всех. Он направил свой штурмовой дробовик на проход.
Картечница начала быстро палить в нашем небольшом помещении, оглушительно и больно для ушей. Крупная дробь чуть ли не разрывала вошедших на куски. Штабные офицеры достали револьверы и тоже принялись стрелять.
Я расстегнул рукава. Больше нечего скрывать, ведь никаких других козырей у нас не осталось, но и про револьвер не забывал. Стрелял самовзводом, особо не целясь, любимой манерой Янека. Оружие подбрасывало от отдачи.
Пули чиркали о бетонные стены и выбивали из них крошку, разбили графин с водой на столе и сломали выключенную рацию, попали в обогреватель у стены.
Стреляли с той стороны, стреляли из нашей. Кичиро Кобаяши и полковник Горностаев палили из дорогих самозарядных пистолетов. Гильзы из них летели в мою сторону.
Один из штабистов рядом со мной выронил оружие и начал оседать на пол. Сергей перезарядил дробовик и пустил в проход ещё несколько зарядов картечи. Второй телохранитель, тот высокий тощий парнишка, перезаряжал револьвер дрожащими руками.
