LIB.SU: ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Москва и мертвичи

Я козырнул, вышел из кабинета начальника и отправился в туалет освежить лицо холодной водой. Очень смешно, что наша сверхсекретная организация так же страдает от таких «мирских» офисных проблем, как слабое кондиционирование помещений. Вроде бы офис должен был когда‑то переехать, но когда, одному Богу известно. Перевозить содержимое наших запасников и архивов, ах да, и содержимое изолятора, – все равно что катать по Москве атомную бомбу. Я даже не знал, какую версию придется придумать для обычных горожан, зачем перекрывают весь центр, когда все это произойдет. Так, конечно, давно пора было нас выселить из притворяющейся НИИ сталинки в районе «Курской» куда‑нибудь в Новую Москву, так будет безопасней для всех.

Ну а пока – пол‑лета мы играли во «включи кондиционер – нет, открой окно» и ругались с коллегами по комнате. Особенно невыносимо было в этом июле: стояло плюс тридцать три, дождей не было несколько недель, в парке Горького выцвел газон, а мой черный костюм был вечно весь пропитан потом. Трубы тоже нагревались – я все время выкручивал холодную воду до упора и получал в ладони лишь тепленькую струйку. В общем, я обрадовался, когда в августе похолодало и вода пошла ледяная.

Приспустив душащий галстук, я посмотрелся в зеркало. Там без изменений, лицо мелкого московского клерка. Черты не то чтобы очень фотогеничные: нос слегка кривоват и мог бы быть потоньше, челюсть была бы контурной, если бы не лишний вес, на правой щеке выщербина от ветрянки, глаза темно‑зеленые, но иногда становятся карими. Под ними синяки, лицо осунулось. Некрасивые раковины ушей, которые я прятал под русыми волосами, в них уже были видны первые проблески седины. Летом они выцветали до пшеничных, а зимой становились почти серыми. Гладкое бритье, хотя в отличие от обычных «органов» у нашего руководства не было заморочек по поводу бороды. Рост – пять сантиметров не дотянул до Кремлевского полка. В целом не красавец, но неплохо сохранился для своих тридцати трех и иногда ловил взгляды девушек на улице. К сожалению, не только девушек, всякая московская нечисть тоже на меня смотрела и нередко знала, где я работаю. Из плюсов работы в МПД: тебя, скорее всего, не сожрут по беспределу, как обычных москвичей, попавшихся под руку, лапу, щупальце или бесплотный призрачный отросток. Из минусов: тебя спокойно сожрут при выполнении рабочих обязанностей. Я не сдержался и опять заревел. Хорошо, что в туалете я был один.

Дневник парнишки все не шел у меня из головы. Своей любовью к городу, книгам, наивностью какой‑то и аналитическим складом ума он напомнил мне меня до инициации. Только мне повезло, и я до этой инициации дожил, а он сожран очередной нечистью, про которую мы знали, что она нечисть и жрет людей, но ничего не могли сделать, так как не получалось поймать за руку. Вся наша деятельность вообще была сродни попыткам зажать воду в кулаке: на пару сотен сотрудников министерства приходились десятки тысяч московских бесов‑старожилов, и я даже не говорю про прибывающих и гастролеров. От того, чтобы сожрать нас и устроить кровавый пир в городе, их отделяла всеобщая разобщенность, грызня между собой, отсутствие единого лидера и Пакт. И почти все знали, что им грозит за его нарушение, поэтому действовали тайком, на окраинах, ночью или прямо в своих квартирах, пожирая незадачливых курьеров или сантехников. В целом же уровень потусторонней преступности оставался стабильным – узкой группке наших оперативников едва‑едва удавалось поддерживать видимость контроля в пределах ТТК.

Я протер раскрасневшиеся глаза водой, покинул туалет, завернул на лестницу и медленно (работать не хотелось) спустился на два этажа ниже, где располагался наш кабинет. По дороге встретил Мечникова – гордость Московского отделения. «Гроза Покровки», «кошмар гастролеров» и прочая, у него много прозвищ, о нем много восторженных эпитетов. Недавно он раскрыл новое резонансное дело. Мечников куда‑то спешил и даже не обратил на меня внимания.

На стене у выхода на лестницу висело масштабное батальное полотно, посвященное «Воробьевому побоищу». А. Н. Оленин, тысяча восемьсот двадцать шестой год. Тогда много чего происходило – повесили и отправили в ссылку декабристов, короновали Николая I, Российская империя приросла турецкими владениями, заморозили строительство Храма Христа Спасителя на Воробьевых горах. По официальной версии – из‑за грунтов. На деле же здесь случилась последняя крупная битва с народниками. После этих событий церковь потребовала перенести стройку с оскверненного холма на привычное место храма у «Кропоткинской».

Яркими масляными красками картина изображала сотрудников тогдашнего министерства, как и сейчас, они были без мундиров, одеты в гражданское. В империи тогда вообще сошла мода на мундиры, мужчины облачились в английские костюмы, так что наши везде смотрелись органично, как денди. Похожие на каноничного Пушкина из учебника литературы, мужчины в черных сюртуках и высоких шляпах дрались на строительной площадке с десятками существ из русского фольклора.

Громадный жердяй насаживал на руку‑ветку агента и высоко поднимал его над землей, пока тот безуспешно пытался зарубить живое дерево саблей. Красивая и мертвенно бледная девушка‑полудница с серпом, обагренным кровью, чем‑то похожая на богиню Кали, падала от меткого выстрела из полутораметрового кремневого ружья стрелка, притаившегося у основания недостроенной колонны. Китоврас топтал копытами лежавшего в пыли юнца, с которого слетела шляпа. В это время в китовраса целились из пистолетов еще двое «пушкиных», один из них на вздыбившемся от ужаса коне.

Хрестоматийная картина, ее все неофиты видят в учебниках.

Пока я был на встрече с руководством, в коридоре закончились работы, монтажники сняли защитные пленки и ушли. Другую стену теперь украшала копия знаменитого документа из Петербурга об основании нашей организации. Я читал его сто раз, но живьем никогда не видел, поэтому притормозил и принялся изучать секретное приложение к «Манифесту о министерствах» во всей причудливости его дореволюционного русского.

 

* * *

 

Божiею Милостiю

МЫ АЛЕКСАНДРЪ ПЕРВЫЙ

Императоръ и Самодержецъ

всероссiйскiй

и прочая, и прочая, и прочая

Благоденствіе народовъ, премудрымъ промысломъ Скипетру Нашему ввѣренныхъ, ѣсть священная и главнѣйшая цѣль, которую Мы поставили Себѣ, принявъ бремя царствованія надъ обширною Имперіею Россійскою, – надъ Имперіею, которая столь же разнообразна климатами, мѣстными выгодами и естественными произведеніями, какъ и обитатели ея религіею, нравами, языками и образомъ жизни. Воспламененные ревностнымъ желаніемъ изыскать и употребить всѣ удобныя способы къ скорѣйшему и благопоспешнѣйшему достиженію сего, столь драгоцѣннаго сердцу Нашему предмета, устремили Мы вниманіе Свое на всѣ причины и обстоятельства, содѣйствующіе или препятствующіе оному, и по строгомъ испытаніи и сравненіи ихъ между собой, твердо увѣрились, что благоденствіе народа незыблемо и ненарушимо утверждено быть можетъ тогда единственно, когда Правительство будетъ имѣть спасительные средства не только исправлять всякое явное пагубными слѣдствіями обнаруживаемое зло, но въ особенности искоренять самое начало онаго, отвращать всѣ причины, могущіе создать поводъ къ нарушенію общаго и частнаго спокойствія, открывать нужды народа, предупреждать ихъ, и благоразумно, ревностно и дѣятельно способствовать соблюденію и утвержденію необходимаго во всемъ порядка, и умноженію богатства природныхъ и искусственныхъ произведеній, основаніемъ силѣ и могуществу Имперіи служащихъ.

TOC