Москва и мертвичи

Прошел месяц с момента снятия блокады Ленинграда. Город понемногу возвращается к жизни, но обстановка в колыбели трех революций продолжает оставаться чрезвычайно нестабильной. По засекреченным пока данным, за восемьсот семьдесят два дня блокады в городе и вокруг него погибло около миллиона человек. Из них гражданских – до шестисот пятидесяти тысяч. Из этого числа большинство – от голода. Если перейти на несколько уровней секретности выше, к статистике ЧКПД, получается, что минимум семнадцать процентов этих потерь вызваны действиями потусторонних сил. За время блокады количество потусторонних правонарушений и преступлений выросло почти в сто пятьдесят восемь раз, а количество наших сотрудников, учитывая небоевые потери, снизилось в пять.

И без того малочисленная после Гражданской войны Ленинградская чрезвычайная комиссия практически перестала существовать, на данный момент в ней осталось лишь полтора десятка сотрудников, из них с опытом оперативной работы – семь, включая меня. Непоправимый урон нанесен архивам. Большая часть сгорела в тысяча девятьсот сорок третьем при случайном попадании немецкой бомбы. Еще часть бумаг попытались эвакуировать в начале блокады, самолет был сбит, документы то ли уничтожены, то ли достались немцам. Таким образом, множество наблюдаемых или разыскиваемых РПО просто выпало из нашего круга зрения, а данные о них утрачены как документально, так и вместе с погибшими сотрудниками. Это не говоря о сотнях новых, вылезших на запах смерти на улицы города. И даже новых гастролерах с немецкой стороны.

Ситуацию можно охарактеризовать как катастрофическую: налицо масштабное и всеобъемлющее нарушение Пакта, а правопорядок просто перестал существовать. До этого мы сталкивались с таким лишь дважды – в революцию тысяча девятьсот пятого года и в Гражданскую войну. Но представляется, что те события уступают нынешним по масштабу.

Прогнозируется, что с возвращением в город мирной жизни неконтролируемая высокая активность потусторонних сил вызовет неминуемые вопросы и обращения гражданских лиц. Прошу Московский отдел ЧКПД оказать всестороннюю поддержку по восстановлению деятельности Ленинградской комиссии в кратчайшие сроки с целью принуждения потусторонних сил к исполнению Пакта.

 

Из записок оперативника ЧКПД Барченко А. Д. От 1 января 1942 года

 

Блокада продолжается уже больше ста дней. Сегодня ночью люди отмечали Новый год. И твари тоже пировали на славу в этом умирающем городе.

Пир во время чумы во всех смыслах. Маленький новогодний, возможно, последний пир замерзающих ленинградцев, получивших к празднику увеличенные пайки. И большой пир нечисти, уже практически не скрывающейся в творящемся аду. Когда с улиц ежедневно увозят сотни окоченевших трупов, когда топить больше нечем и замерзаешь насмерть в ледяной квартире, когда людей вокруг косит потеря калорий от ходьбы до дома из вставшего трамвая, когда соседу отрывает ноги немецкой бомбой, когда товарищ по цеху просто ложится в постель и не встает больше, когда все это вокруг, никто не удивляется и не боится больше смерти.

Один кровосос так обнаглел, что стал вчера при мне пить упавшую старуху средь бела дня, прямо на Большой Конюшенной. Наверное, пуля в затылок его удивила. И даже на это никто из прохожих толком не отреагировал – обернулись да и побрели дальше по своим делам. Подчищать сил и ресурсов у меня не было, да простит меня ленинградская милиция, которой я подкинул лишней работы и очередной висяк. Лишь закинул тело в ближайший открытый подвал да и поспешил по своим делам.

Уже месяц я пытаюсь поймать гастролера: на запах войны, крови и смерти вместе с немцами в наш город пробрался Крампус, или, говоря по‑русски, охотящийся на детей рождественский черт. В царящем хаосе никто и не заметил бы его прибытия, если бы он не утащил ребенка моего коллеги, Вила Захарова, прямо из колыбели. На следующий день Вил сообщил руководству комиссии о произошедшем, вышел из штаба и пропал. Все сходятся во мнении, что он отправился на охоту за чертом и не вернулся. Дело отдали мне.

Я поднял милицейские сводки и обнаружил целую вереницу подозрительных новостей, как я и предполагал, особенно много их в ночь на шестое декабря – пропавшие дети, рядом здоровые дети, но умершие за одну ночь от обескровливания, еще одному младенцу обглодал кто‑то ночью ногу (хотя это могут быть и крысы), а вот некая гражданка Зихтова божится, что видела мохнатую лапу, утащившую младенца в разбитое окно (если мы когда‑нибудь доживем до мирного времени, надо будет к ней наведаться для вербовки). В городе множатся аресты за каннибализм, аресты вполне себе реальных людей, потерявших последнюю грань человечности. Так что, сколько детей на счету у моего гастролера, посчитать сложно. Точно знаю, что немало.

Который день я прочесываю коллекторы, подвалы и чердаки в поисках места, где тварь могла свить себе гнездо. Обстановка ухудшается. На католическое Рождество только в Кировском районе зарегистрирована пропажа десяти детей. По городу начинают ползти слухи, а я ни на сантиметр не приблизился к поимке. Начинаю уже подумывать об охоте на живца – принести младенца в какой‑нибудь подвал да устроить засаду.

 

Фотокопия статьи Encyclopedia Daemonica, 1932 год, переводное издание, Ленспецпечать, перевод Блюхера А. В

 

Крампус (нем. Krampus, австр. Klaubauf)

Прямоходящий бес из альпийского региона. Рост от ста до ста пятидесяти сантиметров. Твердый шерстяной покров, окрас чаще всего черный, встречаются и другие варианты. Морда напоминает козлиную и защищена шерстью, глаза похожи на человеческие. Голова обычно имеет два небольших завивающихся рога и острый подбородок с бородкой, во рту расположен длинный кинжалообразный язык. Верхние лапы схожи по строению с человеческими, четырехпалый; нижние оканчиваются раздвоенными копытами. Питается мелкими и средних размеров дикими и домашними животными, человеческими детьми. Особенно активен в охоте первую неделю декабря, что связано с приходом ранних сумерек и началом рождественских празднований в Альпах. Вьет гнезда в темных и труднодоступных местах – пещерах, подземельях, на чердаках заброшенных домов. Отдельные особи были замечены в ношении колокольчиков. Впервые описан монахом Йоханнесом Пройслером в четырнадцатом веке. В австрийском фольклоре является спутником и одновременно антиподом Святого Николая: наказывает плохо ведущих себя детей, похищая особо провинившихся и съедая их в рождественскую ночь.

 

* * *

 

Работать мне было тяжело, да уже и не очень интересно.

Меня съедала депрессия, что не давала нормально функционировать, но я старался держаться бодрячком – ревел в туалете, потом выходил и улыбался всем, делал вид, что все нормально, пытался забыться в работе. Только начальство знало, что я попросил перевестись в оперативники, а сейчас готовился к экзаменам.

Странная штука жизнь. От смерти меня спас тот дневник паренька с шизофренией.

Я долго думал, как сделать это. Вышибить мозги из пистолета? Вдруг рука дрогнет, останусь в живых овощем‑инвалидом. Выпрыгнуть из окна? Броситься под поезд? Неэстетично это все, да и тоже можно выжить. Повеситься? Как‑то не хотелось, чтобы из петли вынимали мой обделавшийся труп.