Моя девушка с мужским характером
– а до этого с подружкой катались на роликах, и упала возле ее дома, прямо у подъезда, причем обе, смеялись как ненормальные, обидно было, ведь до этого проехались, даже ни за что не зацепились, а под конец свались. И столько горечи и обиды было в голосе, как будто случилась вселенская несправедливость.
– Нет, ты все – таки катастрофа. Ну что тебе защитки купить и обмотать ими, чтобы не калечилась. Или полностью зеленкой залить? Затем напустив на себя серьезный вид, произнес, нет, ты у меня все – таки дождешься, я тебя выпорю за то, что ты постоянно во что‑то влезаешь и совсем о себе не думаешь. Произнося все это, Ванька буквально кипел от злости, и в то же время хотелось смеяться, ведь так как она об этом рассказывала, он даже толком не мог понять чего больше хочется сделать, поругать ее или же наоборот пожалеть, что ему с этим делать он не понимал. Не девчонка, а настоящая непоседа, этакий мальчиш – плохиш который вечно в переделки попадает. Ему жутко не нравилось то, что она постоянно травмируется, он не знал, как ее защитить и это его очень беспокоило. А еще ему очень не нравилось, когда кто‑то посторонний пытался проявить к ней заботу, причем не только явную, но и такую как пытался изобразить Костя, за последнюю в особенности он готов был идти разбираться и ломать руки и ноги обидчику. А уж если не дай Бог он бы увидел ее слезинку, то тем более не стал бы разбираться, кто виновник получили бы все. Однажды он застал ее в таком состоянии на их любимом месте на пляже у моря. Придя с опозданием, он увидел, что она сидит на коряге, а по щеке катиться одинокая слезинка, тогда он был готов рвать и метать, ему самому вдруг стало очень больно. А самое обидное для него было в том, что она тогда так и не созналась, что случилось, именно тогда у нее была рассечена бровь, и как он не пытался узнать, что случилось, и кто это сделал, она не созналась. Обрабатывая ее ранки, он с трудом сдерживался. Каждый раз, когда она получала травму, ему внутри было нестерпимо больно всегда. Все внутренности выкручивались так что хотелось кричать в голос от того как же это больно.
– Можно подумать вы никогда не падали и коленки не били?
– нам можно тебе нет.
– где ты в прошлый раз колени разбила, не на тренировке точно. Так куда залезла тогда?
– Брат на велосипеде учил кататься, я с велосипеда упала дважды, там, на площадке камешки маленькие были. Ну, я упала с начала один раз, потом второй увидела, что коленки разбила в кровь, встала, сказала, что больше кататься не хочу учиться, а он только рассмеялся. Ну, заживет же.
При упоминании об ее брате глаз его опять стал дергаться. То, что она пострадала из‑за брата, ему не понравилось. Вечно он не следил за ней, вот зачем понадобилось учить ее на велосипеде ездить с ее травматизмом. Да еще и издеваться над этим, нет еще немного, и он снова с ним подерется. Нечего их воина обижать.
– Ходи пешком.
– и да тебе еще надо удар в прыжке отработать, пока плохо. Руками ты работаешь хорошо, ногами тоже, что прямой что боковой. Ты маленькая противника тебе не взять такого, который выше ты сама видела. Ну и плюс масса, ты очень легкая. Но ничего в целом молодец, только я тебя прошу, если мы говорим не лезть и стоять на месте делай, как говорим.
– хорошо, буду, только если к вам опять со спины полезут, все равно вмешаюсь.
– нет, воин ты все же неисправима. Вот как с тобой бороться, а?
И тут же не сговариваясь, все четверо на нее посмотрели пристально и осуждающе в воспитательных целях. Их сестренка была в этот момент полна праведного гнева и в тоже время выглядела как нашкодивший котенок, но они точно знали, что это все только видимость по тому, как были сжаты ее кулаки и напряжена фигура, было понятно, что сейчас она не столько им пытается что – то объяснить и признать, что не права, а борется внутри себя, Катька сначала опустила глаза в землю и с покаянием произнесла: я больше так не буду, произнося это, со стороны было заметно, как на скулах ходят желваки, она разозлилась за то, что они ее ругают. А затем подняла на них глаза, в которых промелькнули искорки, и увидела, что в их глазах смешинки и чертики пляшут, а на лицах выжидающая ухмылка, которая могла означать только одно, ты уверена, что больше не будешь? Сама – то в это веришь? Еще раз, хорошенько подумав, добавила, хотя нет, все равно полезу и буду драться. Затем все пятеро рассмеялись, а потом протянули кулаки и стукнули их сначала друг с другом, а потом и сверху. Ты молодец, только будь, пожалуйста, аккуратнее ты же еще маленькая. Все же этот маленький воин прекрасно влился в их мужское братство, сестра и друг, о которой можно только мечтать.
– Ладно, вояка, пойдем домой проводим, что хоть родителям скажешь?
– Скажу, опять упала, они уже привыкли.
– А брат не достает? Ничего выспрашивать не будет?
– нет ему не интересно, говоря так, она отводила глаза, так было всегда, стоило заговорить с ней о брате. Было заметно, что разговор о брате ей совсем не приятен, и она не хочет об этом говорить. И здесь было дело не в том, что она не доверяла своим ребятам и поэтому не рассказывала как дела на самом деле, а было неудобно, и не хотелось проблем, поэтому она и молчала. А ребята, видя, как она начинала замыкаться, не лезли с расспросами, а просто принимали все как есть и просто защищали и оберегали ее.
Как всегда доведя до квартиры и распрощавшись, ребята ушли к себе во двор, а там Ваньке устроили допрос с пристрастием.
– Испанец, ты чего так каждый раз переживаешь?
– Ты видел этого Костю? Никто не имеет права ее обижать. Она настоящий боец и молодец, она дерется с нами абсолютно на равных. Ребят я дал слово за ней приглядывать, итак хватает, что она сама по себе вечно куда‑нибудь влетает, так еще и специально лезет. Она чуть на штырь не влетела, я еле успел ее поймать и отшвырнуть, ее специально на него кидали, то, что я среагировал и отшвырнул от него, это говорит о многом, она слишком беспечна. Стоило ему это сказать, как ребята увидели в его глазах что‑то похожее на страх, который лишь на мгновение мелькнул, а потом исчез, так что было сложно сказать, действительно они его увидели или же им просто показалось. Я не хочу, чтобы она серьезно пострадала, я обещал, я за нее отвечаю.
– Да братец занятно тебя приложило, а удар нашей девочки хороший. Она очень выросла с момента нашей встречи. Даже если она тебя вскользь задела. Трое друзей с уважением рассматривали фингал, поставленный Катькой. Сашка, рассматривая глаз друга произнес:
– ребят у нее очень сильный удар как у боксера. Ей бы еще силу научиться контролировать, надо только показать, как это правильно делать.
– Это точно протянули остальные. А то она в гневе и не на такое окажется способна. На этой веселой ноте они и расстались. Придя домой, Ванька столкнулся с отцом, который открыл ему дверь, увидев глаз сына спросил:
– что случилось, из‑за Катьки опять подрался? Ты же лицо всегда бережешь и не подставляешь.
– Да нет, наоборот дрались мы, она полезла нас защищать, я ее стал вытаскивать, а она меня за противника приняла. Я же ее за шкирку вытаскивал, вот и получил рикошетом, хорошо еще остановить удалось, а то бы и второй был таким же. И хорошо еще, что я был, никто из ребят ее в такие моменты остановить не может, она дерется до победного. Это могу сделать только я. Плюс ко всему от новой драки ее уберег. Там один ненормальный попался, решил сказать, что такой маленькой как она не место в драку вмешиваться решил заботу о ней проявить, только при этом назвал ее, так как только я могу, вот еле остановил.
– да сын, знатная у тебя невеста растет. А как ты ее зовешь?