Моя любимая лгунья

– Если честно, наши с мамой разговоры заканчивались, да и начинались тоже с претензий. Я старалась не возвращаться домой даже мысленно.

О том, что с ними мы тоже особо не общались, я умолчала, нет смысла говорить об очевидном.

– Тогда слушай. Камилла и Роман, усыновили пятнадцатилетнего пацана, Арсения. Круглый сирота, всю жизнь по приютам. Дали даже фамилию и отчество свои. Отписали все деньги ему и дом оставили, а родным ни черта.

– Не ври, Даша. Никто не знает, что было в завещании, – перебивает ее Милена.

– А я слышала, что родные дети остались ни с чем и завтра уже уедут отсюда.

– Вот это новости, – пропускаю речь о деньгах и наследстве.

Я знала обоих Буровых и их детей и уехала отсюда рано, поэтому так странно, что такой большой период жизни был мною незаметен. К тому же когда я приезжала изредка домой, мы находились в городской квартире. Тогда папа, только начинал свой путь в политику.

– Ну так скажи, какой он в общении? – вырывает из мыслей Даша.

– Я с ним говорила? – пытаюсь припомнить всех, с кем общалась, не знакомясь на похоронах.

– Да, возле гробов. Как ты не побоялась к ним подойти, б‑р‑р… – кривится подруга.

А я вспоминаю того молодого парня, который отдал мне платок. Неужели это он?

– Горячий такой. Сколько ему? Лет двадцать пять, Тай?

– Да откуда я знаю, – психую из‑за глупости их вопросов. – Я выразила свои соболезнования, даже не помню, как он выглядел.

– Ну ты даешь.

Но я помнила его темные глаза. Мои карие не идут в сравнение с его. Если мои песочные, то он темный шоколад. Черный и однозначно горький.

Я и без этого думала о том, что хотела бы его снова увидеть, теперь же он стал более загадочен и интересен мне. Не знаю, что я ему сказала бы, но повод у меня все же есть.

Улыбаюсь, вспоминая тот самый платок.

Не знаю, разумно ли приходить к его дому спустя три дня после похорон тети Камиллы и ее мужа? Я даже не уверена, что он еще здесь. Девчонки сказали, что парень последние годы жил далеко.

Наш коттеджный поселок равносилен мини‑городу. Тут есть необходимые магазины, даже пара крутых бутиков, дежурит охрана и жить могут позволить лишь довольно богатые люди.

Я надеваю желтый сарафан и белые вьетнамки. Телефон и постиранный вчера платок кладу в простую сумочку‑косметичку с банковской картой, чтобы затем сходить в магазин и быстро выбегаю из дома, чтобы не отвечать на вопросы мамы о моих планах.

Дом Буровых стоит на углу нашей улицы. Он большой и светлый за высоким, но решетчатым забором.

Улицы пусты. Мало кто показывается с утра на улице. Гораздо чаще встретишь здесь толпу молодежи перед поездкой в клуб вечером на своих дорогих машинах. Поездки на дорогие курорты в основном откладываются на август, и потому родители тащат за собой всю семью в загородные дома с бассейном и прислугой.

Быстро дохожу к дому и жму на звонок, смотря в камеру домофона. Когда меня встречает тишина, я нажимаю на кнопку снова. Но снова ничего и меня это расстраивает. Раздумываю положить предлог моего визита в почтовый ящик, но не успеваю даже как следует эту мысль развить в голове, потому что сзади подкрадывается тот самый сын Камиллы и пугает меня.

– Пришла вернуть мой платок?

Я резко оборачиваюсь. И глупо падаю на гравийную дорогу, приземляясь попой, потому что от внезапного пируэта мои ноги путаются. Парень в попытке спасти меня, в итоге бьется носом о мою голову и хватается за ушибленную часть лица чертыхаясь.

Я сижу в сарафане на камнях и потираю макушку.

– Боже, это так больно.

Мы смотрим друг на друга. В глазах стоят слезы по понятным причинам и начинаем смеяться.

Я замечаю на его лице веснушки, которые точно спичечная сера, рассыпалась по его носу и немного на щеках. Его темные как смоль волосы кудрявятся, так как сверху немного длиннее, чем на висках и затылке, а вся фигура довольно мощная и внушительная, даже в сравнении со мной. Я тощая и даже костлявая, но меня вроде как устраивает.

– Прости меня, – складываю руки в замок, смотря, как он подходит ко мне и тянет ладони.

Хватаюсь за него, и он так сильно дергает меня вверх, что я точно пушинка парю над землей подпрыгивая.

– Таисия, – произношу свое имя, отчаянно желая услышать его.

– Арсений, можно просто Арс.

– О, а меня просто Тая.

– Окей, – жмет плечами и тянется за моей сумкой, оставшейся на земле.

– Спасибо, – принимаю ее и быстро стряхиваю пыль. – Класс, собрала всю грязь, ничего не забыла. Прости за твой нос.

– Ерунда. Тебе не больно?

– Нет, думаю это знак о непрошенном госте и так далее.

– Так зачем ты пришла, Тая? – он сует в карманы свои руки, и я замечаю на больших пальцах, которые остались на виду что‑то черное, а рядом с его ногой пакет с названием, кажется, автомагазина.

– Эм… Вернуть платок и…

– И? – когда его бровь изогнулась и взгляд стал веселым, я растеряла слова, но, чтобы не выглядеть глупо, быстро взяла себя в руки.

– Познакомиться?

– Ты спрашиваешь меня?

– Вроде нет.

– Ладно. Но платок могла оставить себе.

– Благодарю.

– Войдешь? – отпирает калитку основных ворот.

– Конечно, – улыбаюсь и аккуратно придерживаемая рукой Арсения переступаю высокий порог ворот.

Мы проходим в сторону гаражей, где он оставляет пакет, а я замечаю черный, огромный мотоцикл.

– Ого, он твой?

– Да. Кое‑что нужно подлатать. Увлекаешься?

– Не‑а, я знаю, что это мотоцикл и больше мне неинтересно. Но мне нравится наблюдать. Ты участвуешь в авто‑ или мотогонках?

– Вообще‑то, нет. У меня нет машины, я предпочитаю его.

Мы оба смотрим вбок, где стоит огромный джип.

– Он отцовский, – его взгляд становится грустным.

Киваю в знак понимания.