Наследник

– Не переживай, доеду как‑нибудь, не впервой, – философски заметила девчушка, когда Женька показал ей бумагу и объяснил ситуацию. – Помоги только на поезд сесть. Знаешь, где у матери деньги лежат? – Он покраснел и кивнул. – Много не бери, чтоб незаметно было. Завтра с утра вместо школы дойдём скоренько до станции, сам билет купишь, а то мне не продадут. Потом посадишь, будто брат сестру, и вернёшься, не спеша. Пока хватятся, да разберутся, что к чему, я уже далеко буду, – не прощаясь, она сосредоточенно потопала по натоптанной тропинке к себе…

На счастье мать отошла к соседке, а когда вернулась, деньги уже лежали среди страниц учебника истории, а сам Женька с невинным видом пил чай. В билетной кассе на подростков не обратили внимания, лишь проводница в ответ на длинное путаное объяснение, бросила на Женьку изучающий взгляд.

– Сегодня ночью мне сон приснился, – вдруг произнесла девчушка, держась за поручень. – Будто пошла за грибами в лес, и сама не заметила, как заблудилась. Вокруг сплошная чащоба, тропинки травой поросли. И вот, когда уже отчаялась совсем, впереди забрезжила полянка. Пробираюсь сквозь бурелом поближе – на ней дворец, будто из сказки. Я опрометью туда, а между ним и опушкой глубокий, как пропасть, овраг. И до дворца можно добраться лишь по узенькому дощатому мостику, на котором чуть оступишься, и сорвёшься в пропасть…

– И как, дошла? – недоумённо поинтересовался расстроившийся вконец Женька.

– Будущее покажет, – девчушка крепко стиснула ему руку и неловко чмокнув, вскочила на высокую подножку.

Раздался гудок, и колёса с натужным скрипом тронулись по накатанной колее. Их дробный перестук становился чаще и чаще… Женька долго глядел вслед убегавшему составу, а когда последний вагон скрылся за кромкой елей, он понял, что остался один. Впервые в жизни захотелось всё бросить и кинуться вдогонку,…но страх оказался сильнее. Женька взял себя в руки и с независимым видом вернулся в посёлок. В доме стояла тишина, его отсутствия никто не заметил. Когда отец уснул, Женька не выдержал, и, рассказав обо всём матери, почувствовал облегчение. Та неожиданно легко простила, только упрекнула мимоходом:

– А клялся совсем недавно, – потом поинтересовалась с тревогой, – между вами правда ничего не было? – и, поймав недоуменный взгляд сына, махнула рукой. – Ладно, Бог ей судья, только отцу ничего говорить не будем.

Дни проходили за днями. В посёлке беглянку никто не искал. Женька уже совсем успокоился, как вдруг у калитки его окликнула средних лет особа затрапезного вида:

– Здравствуй, женишок! Маманя‑то дома?

Женька покраснел и кивнул. Он моментально догадался, кто она, и с ужасом стал ожидать неминуемой расплаты. Как ни странно, её не последовало. Минут через пятнадцать особа появилась опять.

– Попользовались девкой господа хорошие и до свидания! А ты крутись одна, как знаешь, – бросила она вскользь, заметив мальчика, и шмыгая носом, воровато проскользнула мимо.

Женька долго не решался показаться на глаза матери, а когда это всё же случилось, та погладила его по голове и заметила:

– Эта дама приходила денег просить. Намекала на что‑то, жалуясь, что перед тем, как сбежать, детдомовка её обокрала. Я дала немного и попросила, больше не появляться, – она вздохнула. От такой тёти сама на край света сбежишь,…только бы твоя подруга добралась, куда следует.

…Вскоре отца перевели с повышением в областной центр, и семья вернулась к прежней жизни. Однако привычный мир вокруг уже пошёл трещинами. Сквозь образовавшиеся щели Женьку заполнила неведомая прежде тоска, в которой он оказался совсем одинок.

 

IV

 

Какое‑то время Захарыч старался не думать о находке и не теребил Митина. Ситуации было необходимо дать отстояться, а уже потом делать хоть какие‑то выводы. К такому образу действий его подталкивал опыт общения с приятелями – операми, скопившийся за многие годы службы.

Однажды проснувшись, он кожей почувствовал, что подошла пора действовать, и поехал на Каширку. Митин сидел в одиночестве, и сразу взял быка за рога.

– Новость, собственно, одна, – объявил он, испытывающе глядя на Николая. – С заявлением об утере старого паспорта Плесков не обращался, и нового паспорта нигде не получал. Накануне мой коллега Сережа почти сутки просидел в паспортном столе. Попутно выяснилось, что указанный гражданин среди умерших не значится, и заявления о его пропаже никто не подавал.

– Как же так может быть, – удивился Захарыч, – человек жил среди других людей, ходил на работу, в магазин, наконец, выпивал с приятелями, потом исчез в одночасье и никому нет дела? Честно говоря, в самом наихудшем варианте я предполагал, что такое заявление существует, но в течение пяти лет концов найти не могли…

– Чем богаты, – пожал плечами Митин.

– А в институте узнать пытались? – осторожно поинтересовался Николай.

– Заведение закрытое, отдел кадров отвечает только на письменные запросы.… Не переживай! Единственное разумное объяснение: твой приятель в данный момент находится за рубежом, – спокойно предположил Митин. – А на момент происшествия он должен был получить загранпаспорт и выехать в командировку. В те годы сотрудники НИИ работали за границей полулегально и осложнений с властями старались избегать.

Николай успокоенно кивнул и полез за сигаретами.

– Я бы всё же у жены попробовал спросить, – сделав пару глубоких затяжек и выпустив плотное облачко дыма, осторожно заметил Митин. – Что‑то она в любом случае должна знать, даже если допустить, что с Женькой давно не живёт. Загляни как‑нибудь в гости. Она проживает на прежнем месте, по вечерам дома…

Удивительно свойство памяти. Порой, выуживая на Божий свет невесть из каких глубин отдельные, и на первый взгляд ненужные детали, она следует лишь ей одной ведомой логике. Но компонуя их самым причудливым образом, подсказывает единственно верную тропинку, маскируя её бессвязной чередой воспоминаний…

Уже подойдя к остановке, Захарыч вспомнил про выселенных жильцов. «Вернуться и попросить Митина, чтобы разыскал? А вдруг что‑то, да вспомнят? Хотя шансы: что иголку в стоге сена искать, – решил он после секундного размышления. – К тому же сегодняшний визит может всё прояснить, – Николай посмотрел на часы: около пяти, нужно где‑то убить пару часов».

 

 

V

Дни отлетали вместе с листками отрывного календаря, из них собирались месяцы и спрессовывались годы. Незаметно осталась позади последняя сессия. Казавшаяся поначалу такой несбыточной, мечта матушки воплощалась в жизнь. Женька через год с небольшим оканчивал Московский Механический институт. Разбежались по закоулкам памяти школьные друзья, потускнел и отдалился сам родительский дом.