Наважденье нашей встречи

Учитывая важность предстоявшей встречи, Вовчик решил заглянуть в городскую библиотеку. Там его выслушали с плохо скрытым недоумением, но учитывая известность городского корреспондента, предложили покопаться самому. Долгими зимними вечерами Вовчик блуждал по коридорам с пыльными стеллажами, пока однажды совершенно случайно не наткнулся на брошюрку, в которой прочел следующее:

«О нём мало, кто знает, ещё меньше о нём слышали и уж совсем ничтожное количество людей его видели. Полумистический, пугающий персонаж, герой множества зловещих легенд, таинственных и порой противоречивых приданий, неразгаданная загадка природы, персонаж множества жутких историй и устрашающих сказок. То, что о нём известно наверняка: крысиный король – сросшиеся хвостами несколько крыс.

Крысиного короля издревле окружали, порой зловещие и противоречивые, слухи и придания. Было принято считать, что крысиный король мог оборотиться человеком и исполнить желание поклонившемуся ему человеку. Ещё существовала такая примета: если встретить крысиного короля и поклониться ему в пояс, то такого человека, впоследствии, ожидали удача и богатство»…

Ничего конкретного кроме некоего мистического подтекста эти строки не содержали, но Вовчик на всякий случай переписал их в общую тетрадь, куда старательно заносил все интересные артефакты, могущие пригодиться в будущем, и стал с нетерпением дожидаться новогодних каникул.

 

VI

 

Зазноба оказалась бабенкой неболтливой и деловитой, и организовала предстоящую встречу по высшему разряду. Не желая ударить лицом в грязь, Вовчик тоже подготовился основательно. В качестве подарка он прихватил несколько больших пачек индийского чая со слоном на этикетке, добытых специально для такого случая у проводников. Но главным козырем был портативный диктофон, приобретенный в свое время заграницей специально для подобных случаев долгой неспешной беседы. Как показало последующее развитие событий, этот рискованный шаг имел весьма неожиданные последствия…

– Величать тебя как, и отколь великовозрастный отрок будешь? – шутливо поинтересовался старик, благосклонно приняв чай и настороженно ощупывая Вовчика глубоко посаженными маленькими, светлыми, колючими глазками.

– Прозвали Владимиром, родом я из славного города Мурома, – незаметно пытаясь попасть в тон собеседнику, пояснил тот, но в ваши северные края из Москвы приехал.

– Земляки значит, – искренне подивился старик. – Каким же ветром в наши Богом забытые края тебя, Володька, занесло? Что, в столице уже заработать негде? – а кому столичных разносолов не хватает, говорят, за «бугорок» навострились ездить.

– Был я за этим бугорком, насмотрелся всякого, через это на Север и попал. Вы‑то сами в северных краях, как оказались, с оказией или по этапу пошли? – отводя взгляд, попытался перевести разговор Вовчик.

Старик недоверчиво посмотрел на него, кося взглядом на работающий диктофон:

– Не похож ты на местных журналюг, ухватки не те, и на вопросы прямо не отвечаешь. Мил человек, ты не из «легавых», часом?

– Ну, что Вы, – смутился Вовчик. – Я писатель, вот книгу о жителях Севера решил написать. Сколько народу за последние сто лет сюда подались, кто за удачей, а кто не по своей воле, и в этой земле полегло…

– Кому, что на роду суждено, то и сбылось, – вздохнул старик, – от судьбы не уйдешь, не жена. Она дама строгая, такую не выбирают, сверху Господом предначертана. И потом, заруби себе на носу: судьбы у вас в столицах, а здесь – их осколки, глупость людская, – старик достал видавшую виды жестяную кружку, сыпанул в нее пол пачки чая и доверху залил кипятком из самовара, – «чифирек» настоится пока, ‒пояснил он. – А в Муроме‑то, где проживал?

– От храма неподалеку, что на Оку смотрит, – с готовностью пояснил Вовчик, – мать и сейчас там живет. Она в этот храм еще в Советское время ходила, пела в церковном хоре.

– Что во Христа веруете, хорошо, – удовлетворенно кивнул старец, – только верой Православной Русь до сих пор и держится… Раз, ты земляк и заграничной машинкой решил меня уважить, налей себе тоже чайку и слушай, разговор долгий предстоит. Я года за два до Великой войны родился, в столицу вместе с батей в конце 20‑х приехал. Батя с братьями справными мужиками слыли, оборотистыми. Муром – городок маленький, развернуться негде, так они меха, стерлядку, грибки соленые в столицу возили и торговали в рядах на самой Красной площади. Раньше это обычная базарная площадь была, как искони принято на Руси, не мощенная, а Кремль в белый цвет известкой побелен. А стена Китай‑города от слободских окраин Белый город отгораживала, – старец усмехнулся и пожевал губами. – Когда я впервые на Красной площади среди людской толчеи очутился, растерялся даже, не поверил, что в первопрестольной нахожусь. В те годы из людей словно душу вынули. Внутри Белого города народу приезжего видимо‑невидимо, все торговлишкой промышляют, или просто меняют что‑то. Вокруг грязища страшная, беспризорники чумазые в обносках на всех углах клянчат, а зазеваешься, кошелек умыкнуть норовят. И стаи крыс в мусорных кучах, которые не убирал никто. Старушки на папертях тогда шептались, что этими полчищами сам Крысиный король командует, который еще в 1918 году со свитой из Питера в Москву вслед за большевиками перебрался. И скоро надо нового пришествия ожидать…

 

 

Конец ознакомительного фрагмента