Не подарочки для полковника. Воронцовы

– Еще как посмею, – шипит мне в губы. – Один раз ты разрушила мою жизнь, второй раз не позволю отнять у меня то, что мне дорого. Если не хочешь, чтобы я опорочил тебя в глазах дочери, то делай, как скажу я.

В ужасе гляжу на мужа. Мне так страшно, даже плакать не могу.

Было так много вранья в последние годы, ссора с сестрой и ее мужем. И всё напрасно?

Погружаюсь в глубокое отчаяние.

Если бы я тогда поборола гордыню, поверила сестре, не порвала с ней, тогда бы сейчас не стояла на грани потери всего, что мне дорого – дочери, дома.

Ясно без слов, что дом никогда не достанется дочери, Петров только использует Стефу и ее безумную любовь к отцу. Бедная моя девочка.

Забираю дочь с праздника, привожу домой. Молча ухожу к себе, чтобы не видеть наглую рожу мужа.

Всё тонет в тумане неприятия. Знаю, что сегодня моя жизнь перевернулась с ног на голову. После мерзкого разговора с мужем на душе скребут кошки.

Своими руками он не только разрушил нашу семью, но убил мою веру в мужчин. Разрушил всё, что было так дорого. Сжег нашу счастливую жизнь дотла.

Подлец!

Вспоминаю, как он лениво переводил безразличный взгляд с меня на окно.

Захожу к себе в комнату. Стопорюсь. Не могу сдвинуться с места.

Стону громко‑громко. Петров хочет отобрать у меня дом, который мы строили пять лет все вместе. Дом – единственное важное воспоминание о папе.

– Развод!

Произношу вслух, пробую на вкус. Горечь оседает на губах. Пытаюсь принять данность. Самое страшное слово для женщины, разрезающее жизнь на «до» и «после». И что меня ждет в этом «после» совсем не хочу знать.

До меня доходят слова мужа – он хочет отобрать дочь, натравив на меня опеку?

Мерзавец!

Зачем ему Стешка? Без меня. Он даже не знает, что с ней делать. Ей уже девять, она взрослеющая девочка, нуждающаяся в постоянной опеке и заботе матери. Мама должна быть всегда рядом, чтобы дать совет.

Ложусь спать с тяжелым сердцем.

Наутро не обнаруживаю дома ни Ивана, ни Стефании, ни чемоданов.

– Где вы? Ты похитил дочь? – истошно кричу в трубку.

– Мы уехали на море. Вернемся через две недели. Тебе же хватит четырнадцать дней, чтобы переехать в квартиру?

– Что?

– Ты же по‑прежнему настаиваешь на разводе?

– Да.

– Тогда ты должна уехать!

– Серьезно?

– Если не хочешь, чтобы я рассказал дочери, что ее мать недостойный человек.

– Можно я приеду к вам?

– Нет.

Хватаюсь за трубку, набираю Виталину. Абонент недоступен.

Может, позвонить Климу? Вспоминаю последний взгляд, которым он одарил меня. Желание тут же улетучивается.

Через неделю собираю чемодан, переезжаю в отель, расположенный рядом с домом. Так хоть будет возможность встречаться с дочкой.

Проходит две недели. Звоню мужу. Тишина. Он не звонит сам и не отвечает на звонки. Телефон Стешеньки молчит также.

Они оба пропали.

Дверь в счастливую безоблачную жизнь захлопывается окончательно.

Печально брожу по комнате в отеле, набираю номер Виты. Молчу. Отключаюсь, когда она бросает трубку.

Бессильно распластываюсь на полу.

Уставившись в одну точку на потолке, думаю о том, где и с кем моя малышка, накормлена ли. Вряд ли отец будет с ней возиться. Наверняка, уже нанял гувернантку, или хуже того, нашел ей новую маму.

Вытираю ладонями слезы с опухшего от слез лица.

Усилием воли заставляю себя встать на ноги. Пошатываясь, бреду к кровати. Цепляясь за холодную стену, забираюсь в ледяную постель. Скручиваюсь в клубок.

Шепчу себе как мантру:

– Справлюсь! Без Петрова проживу, а дочь отвоюю.

Обнимаю себя за плечи, и меня наполняет человеческим теплом, которого я давно не получала от близких людей.

Я права, – убеждаю себя. Развод – единственно верное решение. Нет смысла тянуть это мучение для нас троих. Нужно разрубить морской узел.

От бессилия. Заламываю руки. Прикусываю губы в кровь. По ним текут соленые слезы

Мое маленькое бедное раненное сердечко вздрагивает.

Понимаю, что муж меня сломал. И сделал он это давно! Он разучил меня жить своим умом, бороться за себя, отстаивать собственные позиции. Поставил на позицию ниже – сначала лишил возможности работать, затем дружить с близкими мне по духу людьми, с сестрой. Теперь хочет лишить дочери. Он постоянно выбивал из‑под меня почву, чтобы я всегда держалась за него! Вот в чем состоял его план.

Ну, уж нет! Дочь я ему не отдам. В этой беспощадной гонке за любовь единственного ребенка Петров не станет победителем.

Настоящее

Петров тянет с разводом. Хотя я уже давно согласилась переписать на него дом. Но ему этого оказалось мало.

– Ты у меня отняла десять лет жизни. Надо платить!

– Что ты хочешь?..

– Деньги, которые лежат на твоем счету. Ты должна алименты на дочь.

– Отдай мне дочь, я буду содержать ее сама.

– Ты же знаешь, что этот вопрос не обсуждается.

Перевожу Петрову деньги, подписываю документы на дом. Но бывший всё тянет время, не отдает дочь.

Преодолевая гордость, бегаю за бывшим, как собачонка, не понимая, что еще хочет от меня. Он забрал всё, что было.

У меня осталась только я.

Понимание приходит во время суда, когда Стефании дают самой выбрать место проживания.