(Не) верю тебе!

– Я…, – мужчина запинается, поднимает руки вверх, пальцами пронзает свои короткие пшенично‑светлые волосы, и с силой сжимает голову, – Я виноват, Уль, виноват, оступился, предал, совершил страшную ошибку…

– Да ничего ты не совершал! – выкрикивать женщина, перебивает Олега, – как можно предать человека, если он тебя не любит! Олежа, она же не любит тебя! Очнись, мальчик мой! – мать срывается с места и, схватив руку моего мужа своими двумя, пытается сдвинуть его с места, к себе поближе.

Смотрю на всё это и не верю своим глазам. Может быть я попала в аварию, и сейчас нахожусь в коме, и всё это, рисует мой травмированный мозг?

– Хватит, Ирина Григорьевна! Хватит! – рывком вырывает свою руку из рук моей матери Олег, повышает голос, – я без вас знаю всё! И мне неважно, что она испытывает ко мне, главное, что я её люблю! Я сегодня совершил ошибку! Ужасную ошибку! – тоном, которого я ещё не разу не слышала от этого мужчины, говорит Олег.

– Да что ты в ней нашёл? – взвизгивает в ответ женщина, а я закрываю глаза руками и начинаю задыхаться.

Мне становится катастрофически мало воздуха, в моей голове появилась догадка того, почему мать ведёт себя так.

– В ней есть всё… – начинает отвечать Олег.

– Замолчите, – прошу осипшим голосом, – прекратите всё это! Как же мерзко слышать такие слова от тебя мама! За что ты так со мной, а? Ответь, мама, за что? – в эмоциональном порыве подаюсь вперёд, – зачем ты заставила меня выйти за него замуж, если он тебе самой нравится? – смотрю в глаза матери, жду ответа.

 

Тишина! Именно она заполнила коридор после моего вопроса.

– Что же ты молчишь, мамочка? – склоняю голову набок.

Женщина не отвечает, она смотрит на меня взглядом полным ненависти.

– Я подаю на развод, Олег, – говорю мужу, а сама продолжаю смотреть в глаза матери, – я и Ева сегодня же уедем, – глаза матери начинает метаться, ей явно не нравится то, что я собралась делать, и это очень странно.

– Уля, только не развод! Прошу тебя, милая! Я не смогу без вас. Я люблю и тебя, и Еву. Она же моя дочка, я её воспитывал, я! Она меня папой называет! – не успеваю отшатнутся, как вновь попадаю в крепкие руки Олега.

Внутри что‑то надламывается от слов мужчины, из глаз брызгают слёзы, а грудную клетку сдавливает адской болью.

 

 

глава3

 

УЛЬЯНА

– Ульян, надо выпить, – говорит подруга и суёт мне стакан с водой, от которого несёт валерьянкой.

Слегка морщусь, но стакан принимаю, мне действительно нужно принять успокоительное. Меня не просто трясёт, меня колотит уже больше двух часов, двадцать минут из которых я нахожусь дома у единственной подруги.

– Вот не зря мне не нравилась твоя матушка, хитрая, изворотливая, самолюбица ещё та, хорошо, что ты смогла выбраться из этого гадюшника, – забирая из моих рук пустой стакан, произнесла подруга и замерла, смотря в окно прищурив глаза, словно обдумывала что‑то очень важное.

«Смогла выбраться», повторяю мысленно и вспоминаю, как именно мне удалось покинуть «гадюшник». С боем! По‑другому назвать мой уход я не могу.

– Я не отпущу вас, слышишь, Уль, не отпущу, – рычал Олег, стискивая моё тело в своих руках так сильно, что мне казалось он переломает мои рёбра.

Слёзы крупными каплями стекали из глаз, обжигая ими щёки, подбородок, скатываясь по шее, впитываясь в ворот блузы. Я билась в его руках, пытаясь отстранить, оттолкнуть, оказаться от этих двоих как можно дальше.

– Отпусти, Олег, – с рыданием просила мужчину, – прошу тебя, отпусти, – упираюсь ладонями в его грудь, чувствуя, как его сердце проламывает дыру, колотясь в бешеном ритме.

– Не смогу, – хрипит в ответ, и поддавшись вперёд, подхватывает меня на руки, шагает в сторону спальни.

Он шёл именно туда, где предавался утехам с моей матерью.

– Нет! Олег, нет! Отпусти меня, я не люблю тебя слышишь, никогда не любила, только ЕГО одного, всегда ЕГО, – кричала на весь дом и молилась, чтобы Ева нас не услышала.

Я специально стала говорить Олегу про Клима, я знала его реакцию на этого мужчину. Олег всегда впадал в ступор, когда слышал упоминания про родного отца Евы. Странная реакция, но мне было плевать. Правда было это всего лишь пару раз, и первый раз случился, когда Олег пришёл просить моей руки. Тогда я ему напомнила, что беременна от другого, и призналась, что безумно люблю Клима, и никогда не смогу полюбить его.

Олег принял это как данность, закрыл глаза на моё безразличие, надел кольцо на мой безымянный палец, сменил мою фамилию, а после принял Еву как родную.

Второй раз Олег замер на месте и отключился от реального мира минут на десять, когда его тёща или, лучше теперь сказать, любовница, с прищуром рассматривая Еву, выдала то, что я и без неё заметила. «Копия своего отца», – припечатала мать, вогнав Олежека в ступор.

Всего два раза, но я запомнила их очень хорошо. И сейчас мне это очень помогло, так как Олег остановился, услышав мои слова, перевёл на меня полные адской муки глаза, и замер, слегка расслабив хватку. Этого хватило, чтобы я смогла откинуть от своего тела лапы Олега, и сделать ровно два шага в сторону комнаты Евы.

– Уля, – хриплый шёпот Олега, прозвучал громом для моих ушей, – не уходи, прошу тебя.

– Не переживай, Олежа, она не посмеет этого сделать! – напомнила о себе мать.

Всё это время она стояла позади и, как мне показалось, наслаждалась моими слезами и мольбами.

– Куда же она с дитём пойдёт? – продолжила женщина, – к себе я её не пущу, а больше ей некуда, другого жилья у неё нет, сбережений нет, работы нет. Если только к тому, кто обрюхатил и бросил! Но и туда ей дорога закрыта! У него красавица жена, которую он явно не променяет ни на что, – скрестив руки на груди, и с довольной улыбкой убивает своими словами мать, смотря на меня, – вот видишь, как хорошо, что ты, Олег, прислушался к моему совету, и не позволил ей выйти на работу, – переведя взгляд на моего пока ещё мужа, пропела женщина.

Хотелось закричать от той боли, что пробудили её слова, задать единственный вопрос «за что?», вот только вставший ком в горле не позволил и звука произнести.

– Ирина Григорьевна, замолчите! – рявкает Олег, от чего подпрыгиваю не только я, но и моя мать.

Мы обе не ожидали такого крика и приказного тона. И если моя мать после его слов отупила взгляд в пол, то я, наоборот, уставилась на мужчину удивлённым взглядом, который вмиг сменился на испуганный.

Олег напугал меня своим видом. Его глаза потемнели, желваки на скулах дёргались, а пальцы были сжаты в крепкие кулаки.

– Ты не уйдёшь от меня, Уля, – тихо, но так угрожающе произнёс муж, что внутри меня всё сжалось, – ты простишь мне мою ошибку, сделаешь вид, что ничего не было, как я когда‑то, – прикрыл глаза на секунду и, сделав глубокий вдох через нос, продолжил Олег, – я обещаю тебе, не одна женщина больше не коснётся моего тела, и твоя мать больше не переступит порог нашего дома, с сегодняшнего дня наше с ней общение закончено!