(не)жена для бандита
10
– Ну что, как вам? – улыбается продавец. Она, думаю, уже потирает руки в предвкушении того, как будет заворачивать мне дорогущее платье. Не тут‑то было, милочка. Я вообще не собираюсь замуж.
– Отличное платье, очень красивое, спасибо! – Кружусь вокруг своей оси и вдруг лопатками чувствую какое‑то жжение. Странно, что это такое? Оглядываюсь, но ничего примечательного, подозрительного не замечаю.
Гляжу в зеркало и вижу отражение красивой девушки, которая развлекается тем, что примеряет свадебные платья, когда ей становится тяжело и грустно, муторно на душе. И этот белый праздник – единственное, что есть в ее жизни хорошего сейчас.
Сегодня я сделала большое дело – спасла жизнь малышу. И пусть пока это только на уровне договоренностей, но все же… Знаю, что все сделают быстро, и я точно буду отмечать его выздоровление…
А еще… сегодня я спасла жизнь одному бандиту… Злому, нервному, наглому, тому, о ком и вспоминать не стоит, но отчего‑то прямо сейчас его нахальная улыбка встает перед глазами. Так и хочется крикнуть, прогнать его, но отчего‑то не выходит.
Таш, не думай, не думай о нем. Он того не стоит. Он тебе явно не пара, как и ты ему. И вообще – никаких отношений. Хватит, баста. Все, закончили на этом.
Отчего‑то настроение стремительно бежит к нулю, и даже бокал шампанского, принесенный предупредительным администратором, не спасает. Теперь я снова кажусь себе жалким подобием настоящей девушки, которая имеет право на счастье и любовь. Подобием, потому что я‑то как раз на это права не имею.
Отставляю фужер, поворачиваюсь и расстегиваю платье. Оно, струясь по моему телу, опадает белым кружевным облаком к моим ногам. Недавно прямо у алтаря меня бросил жених, признался, что изменил, что любит другую, когда я шнуровала корсет свадебного платья, считая, что через полчаса сменю фамилию. И чтобы собрать себя по крупицам, сбегая от себя, от других, от стыда и страха, я приехала в этот город, нашла работу и решила начать все с чистого листа.
Думаю, что скоро, однажды, эта привычка мерить свадебные платья, чтобы поднять себе самосознание, самооценку, женское ощущение превосходства, пропадет. Исчезнет, как дым, испарится туманной дымкой при свете яркого дня.
Однажды.
Но не сейчас.
Отдаю платье, повязываю свой поясок на талии, поправляю сумочку и выхожу в теплые вечерние объятия улицы. Уже стало темнее и включились фонари, освещая пространство вокруг. По дорожкам заспешили мамы с колясками, влюбленные пары, и я…
Медленно бреду по тротуару и смотрю по сторонам. Прохожу мимо рабочего места, мимо своей клиники, вдруг замираю.
В мусорном баке у входа свалена огромная груда цветов, будто бы сумасшедший садовник собрал в охапку все растения с клумбы и вывалил их в одном месте. Голубые гиацинты, синие ирисы, розовые точки хризантем, алые капли кровавых роз, – каких только цветов тут нет!
Я медленно провожу пальцами по лепесткам, будто бы жалея, чувствую их шелковистую мягкость, и мое сердце сводит судорога сожаления.
О том, что могло случиться, но не случилось. О том, что могло произойти, но не произошло.
Об удаче, которая не сбылась.
О любви, которая не случилась.
О счастье, которое прошло мимо…
Если бы я знала тогда, что готовит мне следующий день, то не сожалела бы об этом и минуты, потому что после вся моя жизнь обрушилась в одно мгновение…
11
Спустя семь дней
– Срочный вызов, – Регина удерживает меня за рукав халата, когда я пробегаю мимо. – Говорят, потеряно много крови и нужна срочная хирургическая помощь.
– Хорошо, пусть везут. Я приготовлю операционную, – соображаю быстро и четко, тут же провожу мысленную инвентаризацию всего, что находится в моем кабинете, чего может не хватить.
Девушка с ресепшена не убирает трубку телефона от уха и знаком просит меня оставаться на месте.
– Нет, нужно ехать, – шепчет она и тут же морщится: видимо, плохая связь и в трубке что‑то начинает булькать. – Никого нет, только вы остались.
Закатываю глаза. Необходимо срочно принимать решение: ехать мне или поставить в известность о вызове руководство клиники, где я начала работать совсем недавно. Иван Павлович четко просил его не беспокоить – он занят с маленьким Димой, которому уже на днях мы сделаем операцию, и, возможно, еще один ребенок на этой земле будет спасен.
– Хорошо! – Хватаю свой «тревожный чемоданчик», выбегаю на улицу, спешу в гараж. Там уже на ходу карета скорой помощи – Регина успела позвонить и предупредить водителя. Усатый мужчина удивленно смотрит на меня из‑за руля.
– Вы?.. Наташа… Михайловна…
– Поехали, поехали, – краем сознания удивляюсь его внезапной нерасторопности и заставляю поспешить – показываю рукой, что нужно торопиться. Он пожимает плечами, как бы говоря, что мне виднее, и выжимает сцепление и газ. Крутит руль, и мы, наконец, выезжаем из гаража. Поправляю на груди врачебный белый халатик и тереблю пуговицу. Несмотря на то, что у меня уже достаточно хорошая квалификация, капелька волнения присутствует, ведь я совсем не знаю, что меня ждет на вызове.
Спустя целых полчаса бесконечной дороги сначала по городу, потом через лес, а позже мимо высоченных заборов, скрывающих богатые коттеджи, мы подъезжаем к воротам огромного дома.
Никогда еще не была в этой части города – по дороге с удивлением рассматривала огромные дома, больше похожие на хоромы, но этот дом… этот дом вызывает удивление своим размахом.
Моему взору предстал во всей красе классический особняк. Высокая островерхая крыша, скошенные каминные трубы, черный и белый цвета, но кое‑где поблескивает на холодном солнце розоватый кирпич. От дома веет романтикой и древностью, это невероятное сочетание, и можно сразу понять, что хозяин этого особняка – очень и очень непростой человек.
– Приехали, – коротко выдает водитель, но не спешит выходить из машины. Только внимательно смотрит вперед, цепко оценивая каждый миллиметр пространства.
– Ничего не понимаю. А где больной? Что случилось? Почему нас никто не встречает?
