Непорочная пустота. Соскальзывая в небытие

Таннер рискнул повернуться и увидел, как они бросают тряпки на тело Шона. Когда троица сняла комбинезоны, те тоже отправились в мешок; на этом все и закончилось – Шона больше не было, он сделался всего лишь готовым к утилизации мусором.

Двое новоприбывших подхватили мешок за ручки. Вместо того чтобы спуститься по лестнице на улицу, они направились в другой конец комнаты и прошли через узкую арочную дверь в углу; судя по тому, как долго они отсутствовали, там находился еще один выход.

Когда Аттила снова подошел к Таннеру, в руках у него была деревянная палка длиной с ручку от швабры, но толще; один конец ее был обернут матовой черной лентой вроде той, которой обматывают хоккейные клюшки.

– Как у тебя с кровообращением? – спросил Аттила. – Пальцы на руках чувствуешь? А на ногах?

– Чувствую. В основном.

– В основном чувствуешь – значит, можешь ходить. Тебе тут, я вижу, удобно, но оставаться ты здесь не можешь. Пол моей квартиры – не долгосрочное решение. – Он похлопал деревяшкой по ладони, напоминая копа с дубинкой. – Только давай без глупостей. Если ты можешь ходить – значит, можешь попытаться удрать. Или пнуть меня. Видишь, к чему я клоню?

– Тогда почему бы вам и меня отсюда не вынести?

– Ты этого не заслужил. При всех его недостатках, твой приятель погиб, сражаясь. Пока ты не сделаешь того же, будешь ходить на своих двоих.

Аттила снял проволоку с ручки, сбросил ноги Таннера на пол, придавил коленями его голени и освободил лодыжки. После чего отошел в сторону, выпрямляя проволоку, чтобы можно было пропихнуть ее в дырку, просверленную в незамотанном конце палки.

– Знаешь, за сегодня ты был вторым, кто сказал мне, что у Дафны есть дела и я должен оставить ее в покое.

Заинтригованный, Аттила оторвался от сгибания и наматывания проволоки:

– Видишь? Тебе не обязательно верить мне на слово. И кто же был первым?

– Тот парень в каньоне, которого мы потеряли. Скалолаз.

Лицо Аттилы исказилось гневом.

– Прыгуна, которому ты позволил спрыгнуть, ты имеешь в виду. Говори как есть, старший братец. Что я тебе говорил об пустых словах? – Потом Аттила сменил гнев на милость – ближе к проявлению сочувствия он подойти был не способен. – Для тебя это, наверное, была бы охуеть какая неожиданность даже и не в двухстах шестидесяти футах над землей.

– Но почему он? – взорвался Таннер. – Этот несчастный парень – почему оно воспользовалось именно им?

Аттила недоумевающе посмотрел на него.

– Не понимаю.

– Почему не Шоном? С его помощью оно могло бы добиться гораздо большего, а я бы ничего не заподозрил. Перерезать мою веревку… или столкнуть меня с обрыва, пока я не успел на ней закрепиться… и проблема решена. Или почему бы вообще не отказаться от посредников и не поджарить меня изнутри?

– У вашего скалолаза была пара дней на то, чтобы раскиснуть, так что… путь наименьшего сопротивления? Я же тебе объяснял, слово «боги» только передает суть. Я ничего не говорил о всемогуществе. – Аттила добавил еще несколько витков к проволоке в том месте, где она обматывала ручку. – Поэтому слабость – их друг. А ты и твой чудо‑мальчик, судя по всему, из тех неприятных ребят, чьи характер и физиология делают этот вариант невозможным. Впрочем, не бери в голову… кто знает, что может случиться, если тебя немножко помариновать. – Он подмигнул, а потом соорудил из остатка проволоки петлю. – Дафна – тоже крепкий орешек. Я начинаю серьезно ненавидеть ваших родителей.

– Чего ты хочешь от Дафны? Что ты с ней сделал?

– Я ничего с ней не делал. Я ее разглядел. – Аттила набросил петлю на шею Таннера. Ошейник. Он делал ошейник. – Тебе нравятся трюфели?

– Откуда мне знать? – Аттила начал поворачивать ручку, затягивая петлю, и Таннер напряг шейные мышцы. – Я эту хрень никогда не пробовал.

– И как это я не догадался. – Аттила потянул за ручку и, похоже, остался доволен. – Трюфели отыскать нелегко. Они могут расти на глубине двух‑трех футов под землей. Поэтому нужна свинья, которая может их учуять.

Аттила отошел назад и снова потянул за ручку и ошейник.

– Подъем.

Руки Таннера все еще были связаны за спиной, и ему пришлось перекатиться и встать на колени, прежде чем подняться на ноги. Что еще более унизительно, Аттила правил им сзади, подталкивая к двери в дальнем углу.

– Охота на трюфели. Подготовка к ней – процесс двухступенчатый, – сказал Аттила. – Сначала ты заводишь свинью. Потом ты ее дрессируешь. У свиньи может быть врожденный талант, хороший нюх, но ее все равно нужно дрессировать. А Дафна?.. Она очень талантливая свинка.

За дверью оказался короткий коридор, залитый мерзким желтушным светом сорокаваттной лампочки. Миновав следующую дверь, уже отпертую и распахнутую, они вышли на выложенную плиткой площадку и спустились по лестнице.

– У меня и самого есть к этому небольшая способность. Я думаю, она возникла после того, как я попал в аварию на школьном автобусе. Дело кончилось пожаром.

Под таким углом – Аттила был сзади, на четыре ступеньки выше – ошейник казался удавкой. Таннер делал каждый шаг осторожно; он не для того так далеко зашел, чтобы сломать себе шею или повредить гортань.

– А у Дафны, думаю, талант проявился в тот день, когда ее… ну, мне, наверное, не обязательно заканчивать? Было бы жестоко продолжать тыкать тебя носом в тот случай, а я человек не жестокий.

Они миновали уже два лестничных пролета и оставили позади первый этаж. Его вели в подвал.

– И на что же вы, по‑вашему, охотитесь?

– Всего лишь на высшую форму гриба. Только учти, лакомые кусочки и редкие деликатесы – понятия относительные. Все зависит от размеров. Опять‑таки дело в масштабе.

В подвале царил такой же полумрак, как и наверху, а места было еще меньше. Они подошли к шлакоблочной стене; даже в таком тусклом свете старой она не выглядела. Дом стоял на этом месте десятилетиями, однако стену, похоже, построили несколько лет назад – она была чистой и гладкой, выкрашенной в индустриальный красный цвет. А стальная дверь посередине, снабженная кодовым замком? Определенно недавнее добавление.

Аттила открыл эту дверь и провел Таннера внутрь.

– Давай назовем их божьими трюфелями.

Первым делом он почувствовал холод.

А потом увидел клетки – шесть клеток, и лишь четыре из них были пустыми.

 

* * *

Друг от друга у нас с Бьянкой секреты тоже имелись.