Нокаут Амура

Его последняя фраза звенела у меня в ушах словно на повторе, раз за разом бегая по кругу и отдаваясь монотонным гулом. Что он пытался этим сказать? Каким местом думал, произнося столь громкое заявление в присутствии одноклассников? И ладно, если бы можно было списать все это на идиотскую шутку… Так нет же… Я стояла, почти не дыша, и молила всех известных мне богов о том, чтобы кто‑нибудь сейчас врезал мне в челюсть и отправил в нокаут. Ибо хотелось, как принцессе из сказки, сползти в обморок и перестать думать о странном повороте событий.

Это… Я сейчас не ослышалась? Все происходило взаправду? Я не попала на какое‑нибудь реалити‑шоу? Просто у меня в голове не укладывалось, что можно вот так, легко и ненавязчиво подставить человека и не дать ему даже слова вставить. Или, может быть, у меня глюки от усталости и нервного перенапряжения? Это ведь не Антон меня сейчас своей невестой назвал, правда? Мы с ним знакомы, по сути, три дня. Какая, к демонам, невеста! Откуда в его голове взялся подобный бред по отношению ко мне?

Однако, судя по тому, что в классе повисла звенящая тишина, не только мне показалось. Хотя коллективно же с ума не сходят? Это еще в мультике говорили, что только ветрянкой болеют, а крыша едет у каждого по‑своему и в единичном экземпляре. Наверное, Антонова утекла в тот момент, как я ему нос сломала. Это что же получалось, матушка была права? Предания седой старины все еще работали? Но я‑то не желала показать ему неземную любовь до гробовой доски. Я просто хотела, чтобы он руки свои от Настасьи убрал.

На нас пялились абсолютно все, причем такими взглядами, что мне хотелось пойти и утопиться. В их глазах читалось азартное предвкушение и желание понять, что же произойдет в следующее мгновение. Это было закрытое общество со своими правилами, экосистемой и связями. Меня насильно попытались вписать туда, где я не имела никакой ценности. Отчим полагал, что девица из Бутово сможет прижиться среди гламура Рублевки, если обрядить ее в брендовые шмотки и заплатить директрисе.

Вот только я оставалась чужой в их мире. Посторонним элементом, который посмел просочиться за надежно закрытые двери пристанища столичной элиты. И теперь то, что могло сломать работу механизма, создало помехи в четкой и отлаженной динамике. Мы были из противоположных миров, то, что в моей школе считалось нормой, тут было недопустимо. Скандал… Интриги… Борьба за лидерство… Все это «да». Но не присвоение в единоличное пользование местного королька, которого я на второй же день отправила на больничную койку. Данное сообщество не принимало подобного. Вот теперь начнется моя очень «веселая» школьная житуха…

Переведя дыхание, я все же рискнула подать первые признаки жизни. Отмерев, подняла голову и наткнулась на обаятельную улыбку Антона. Парень смотрел на меня так, словно я была самой дорогой статуэткой в его личной коллекции и могла разбиться от любого неосторожного прикосновения. И в тот момент в желудке все скрутилось в тугой узел. Почему‑то столь открытое и наплевательское отношение с его стороны придавало мне уверенности. Словно рядом с ним мне на самом деле были не страшны никакие угрозы и препятствия.

– Что ты… – открыла я рот.

Но, кажется, у парня были совершенно иные планы на шоу. Как только я начала шипеть, он медленно приложил к моим губам палец и слегка подмигнул, наклоняясь еще ближе. Черт, как мне в тот момент захотелось его укусить или поцеловать… Или сперва поцеловать, а потом укусить, или в обратной последовательности… А, черт! К демонам все это! Мне просто захотелось что‑нибудь сделать, чтобы стереть самонадеянную снисходительную улыбочку с его наглой рожи, по которой не было никакого шанса приложить чем‑нибудь тяжеленьким.

Продолжая его игру, я поднялась на носочки. Боги, за что вы так со мной? Даже на каблуках я не доставала ему до подбородка и казалась коротышкой. Но все же, выполнив задачу максимум, я обняла его за шею и уткнулась носом в щеку, чуть ближе к уху. Чтобы следующие несколько мгновений весь класс не изволил подслушивать и обламывать меня. Со стороны, конечно, этот странный жест выглядел иначе. Словно я его с благодарностью целовала за проявленную милость и доблесть. На самом деле, я, как и мечтала, запустила ноготочки в шевелюру, проходясь по коже с нажимом.

– Ты че удумал? – тихо зашипела я ему в самое ухо. – Ты с какого дуба сегодня рухнул, что при всех посмел открыть рот и объявить меня своей невестой? Тебе двух раз мало? На третий нарываешься? Или ты мазохист? За счет меня реализуешь свои странные мечты и фантазии?

– Не беспокойся, милая. Я не сержусь на тебя за поведение того идиота, который явно не знает своего места, – кивнул Антон, слегка наклонив голову, будто целуя меня в ответ. Однако он лишь тихо прошептал мне на ухо. – Я тебя, дуру, спасаю. Если снимки дойдут до твоего отчима, скандала нам не миновать. Он так давно хотел дочь, что всю Рублевку лихорадило двое суток, когда он готовился вас с матерью к себе перевозить. С утра уже по всем прошло, что какой‑то козлина посмел отвергнуть драгоценное сокровище дома Ожиговых. Как думаешь, в каком море найдут твоего дружка, если об этой сцене узнает Станислав Игоревич?

– Ты сейчас неудачно пошутил? – кое‑как прошептала я, припоминая утренний разговор в машине и то, что отчим реально заинтересовался парнем, что посмел меня бортануть.

– Если бы я пошутил, мы бы смеялись, – все так же шепотом ответил Антон. – Но это не смешно. Он реально пришибет придурка и не спросит, как его зовут. Давай улыбайся и подыгрывай, если не хочешь, чтобы к завтрашнему утру он во всех сводках стал без вести пропавшим.

– Это что такое? – ожил наконец‑то Глеб, вскочив со стула и напомнив нам всем о своем присутствии в драматической постановке абсурда. – Какого лешего ты ее обнимаешь?

– А у тебя какая от того печаль? – огрызнулась я.

Антон еще сильнее прижал мою тушку к своей груди, намекая, что следует заткнуться и предоставить ему решение деликатной проблемы.

– То же самое я могу спросить у тебя, – спокойно отозвался Антон. В его голосе слышались железные нотки, от которых буквально в дрожь бросало, так что я смогла в полной мере насладиться растерянными лицами присутствующих. – Почему ты заставил мою девушку сидеть у себя на коленях, и при этом нагло лез целоваться? Меня не покидают смутные сомнения в том, что тебе явно жмет челюсть и пару лишних зубов не мешало бы выбить.

– Мы с ней встречались с шестого класса! – в запале бросил Глеб, но подойти и схватить меня за руку не решился, опасливо косясь на дружков Антона, замерших по обе стороны от нашей пары.

– Чего? – когда смысл сказанного все же дошел до моего мозга, возмущенно заорала я.

Уже хотела развернуться и вцепиться когтями в наглую морду, из рта которой посмела выползти подобная мерзость, но не смогла. Мягко перехватив мои запястья, Антон мягко сжал мои пальцы в своей ладони, а потом поцеловал костяшки, как бы успокаивая. Со стороны каждый такой жест выглядел очень личным и интимным. Я бы возмутилась, находясь чуть в более здравом состоянии и трезвой памяти. Но пока, пребывая в крайней степени шока, могла лишь безропотно следовать за игрой, которую вел рыжий.

– Видишь, даже сама девушка не в курсе, что с тобой встречалась, – нахально протянул Антон. – Если бы все обстояло по‑другому, то вряд ли бы ты получил от нее по роже.

– Милена, почему этот придурок говорит, что он твой парень? – Глеб решил найти в моем лице более уязвимую жертву, которую можно атаковать.

– Тебя это вообще никаким боком не должно волновать! – я злобно сверкнула глазами и попыталась всем видом высказать вселенское фи к его персоне.