Она и ее кот

Съев половину своей порции (инстинкт велел мне оставить остальное на всякий случай), я развалился рядом с Ней кверху пузом. Она медленно гладила шерсть на моем животе, а я довольно помахивал хвостом.

Мне нравилось залезать Ей на живот, когда Она валялась на постели. Обычно в такие моменты Она что‑то читала и молча гладила мне спинку.

Я любил смотреть, как Она стирает. Снятая одежда пахнет Ей, и когда я забираюсь внутрь кучки вещей, меня охватывает приятная дрема.

Мне нравилось, когда Она сушила постиранные вещи. Я выходил вместе с Ней на балкон и, пока Она развешивала белье, разглядывал вместе с Ней раскинувшееся над нами голубое небо, людей и машины, двигающиеся по улице.

На моем месте лежит Ее свитер, я на нем сплю. Этот тот самый белый свитер, который был на Ней, когда мы впервые встретились.

Когда я только появился в Ее комнате, бывало, что ночью я мяукал и просыпался из‑за снов, которые уже не помню. В такие моменты Она подходила и тихонько гладила меня.

Она очень ласковая и теплая.

Свою еду Она готовит сама.

Мне нравилось, как Она готовила суп мисо. Потому что Она давала мне сушеные анчоусы. Как Она ест холодный тофу, мне тоже нравится. Потому что тогда Она посыпает мои консервы стружкой сушеного тунца.

Когда Она готовит, то мурлычет себе под нос разные песни. Мне нравится Ее голос, когда Она поет.

– Малыш!

Так Она всегда зовет меня. Через это имя я связан с Ней, а через Нее – с миром.

 

* * *

 

Каждое утро я просыпаюсь в одно и то же время, готовлю на завтрак одно и то же, смотрю одну и ту же программу и в одно и то же время ухожу на работу.

Когда я начала жить самостоятельно, была счастлива оттого, что веду размеренную, понятную жизнь. Мою душу грело знание того, что есть вещи, которые я могу контролировать сама.

Даже когда появился Малыш, в моей жизни не произошло особых изменений. Когда дома у родителей мы держали собаку, было сложно, потому что пес хотел гулять и в дождь, и в снег, а кот – животное, не доставляющее хлопот.

Сегодня я тоже проснулась за секунду до того, как зазвонил будильник, и выключила его. Малыш тут, со мной. Взяв градусник, который лежал у подушки, я измерила базальную температуру. С тех пор, как мы начали встречаться с Нобу, я стала вести таблицу с измерениями базальной температуры. Как только это вошло в привычку, я стала волноваться, если пропускала измерение, и мне казалось, что из‑за этого все предыдущие записи будут напрасными.

Под лучами утреннего солнца, которые льются на меня из высокого окна, я готовлю завтрак. Делаю много маленьких рисовых колобков. Что не съем – возьму с собой на работу.

Выпив молока вместе с Малышом, я снимаю пижаму и переодеваюсь в одежду для работы. Любуясь, как Малыш сражается с пижамой, я чуть не забываю о времени.

 

* * *

 

Я люблю смотреть на Ее профиль, когда Она красится перед зеркалом. Привычными движениями Она раскладывает перед собой маленькие инструменты и использует их по порядку. Она все делает тщательно. Вернув разложенные инструменты на место, напоследок Она брызгается духами, и по комнате разносится их аромат.

Ее духи пахнут мокрой после дождя травой.

По телевизору объявляют, какая сегодня будет погода.

Каждое утро, как только эта программа заканчивается, Она выходит из квартиры.

Мне ужасно нравится смотреть, как Она утром выходит из комнаты.

Она собирает волосы в хвост, накидывает пиджак такого же, как волосы, цвета, надевает высокие каблуки.

Я сижу в прихожей и смотрю на Нее.

Присев на корточки, Она кладет руку мне на голову:

– Ну, пока. – И с этими словами Она поднимается и открывает тяжелую металлическую дверь.

Из‑за двери в квартиру попадает утренний солнечный свет, и я щурюсь.

«Пока».

С приятным стуком каблучков Она выходит в этот свет.

Я, все еще ощущая тяжесть Ее руки у себя на голове, слушаю, как удаляется звук Ее шагов, когда Она спускается по лестнице.

Проводив Ее, я забираюсь на стул и с балкона наблюдаю за проходящим по мосту поездом. Может быть, в этом поезде едет Она.

Насмотревшись на поезда, я слезаю со стула.

В комнате все еще витает запах Ее духов. Он окутывает меня, и я снова засыпаю.

 

* * *

 

Трясясь в переполненном вагоне, я думала о Малыше.

Когда он спит или играет, сколько его ни зови, он делает вид, что не слышит, но когда ему хочется, чтобы на него обратили внимание, он вдруг валится на пол и выставляет пузо.

Если сделать вид, что не замечаешь, и перешагнуть через него, он тут же вскакивает, стуча коготками, пробегает вперед и снова разваливается передо мной, выставив животик. Это ужасно мило.

У меня на лице вдруг появляется улыбка, и я, спохватившись, делаю серьезное лицо. На этом поезде ездят мои коллеги и студенты. Мне будет стыдно, если они увидят меня с таким глупым видом.

Как здорово, что дома меня кто‑то ждет.

Мне бросилась в глаза реклама брачного агентства, наклеенная на дверь вагона.

Наверное, в этом и заключается радость от того, что выходишь замуж. Радость, которую можно получить от кота.

Среди моих однокурсниц одна уже вышла замуж. Одновременно с выпуском ей сделал предложение бойфренд, с которым она была со времен студенчества. От нее домой, где я раньше жила с родителями, пришла новогодняя открытка, и там на фото были она с младенцем на руках и ее муж. Я попробовала представить на их месте себя и Нобу. Нереальность этой картины заставила меня улыбнуться, хотя вышло не очень естественно. Я не могу даже спросить, встречаемся ли мы, уж тем более я не смогу попросить его жениться на мне. А может, он женится на мне, если я забеременею?

И вообще, хочу ли я замуж?

Я представила, как старею и живу в комнате, полной кошек.

Объявили о станции с пересадкой.