Орион: Око земли

Встав к стойке, Парнс жестом приказал сержанту сесть рядом, затем сунул два пальца в рот и свистнул. Через пару секунд лысая макушка прошагала вдоль стойки и внезапно пропала. Послышался грохот упавшего ящика. За ним вновь показалась лысая макушка, под которой обнаружилось лицо гнома со свисающей родинкой над губой.

– Мамке своей посвисти, – низким басом сказал гном, положив локти на стойку.

– Заканчивай с такими шуточками, Грун, иначе на дно к сородичам отправлю, – процедил Парнс, в очередной раз грозно сузив веки. Он достал портсигар с бронзовым гербом Империи на передней крышке, вынул самокрутку, сунул в уголок рта и, чиркнув спичкой, подпалил вторую сторону.

– Я тебе сколько говорил, что выродки водяные мне не сородичи?

– Плевать. Налей бормоты, что гонит твоя сестра и пива.

– Ты какой‑то сегодня злой, – подметил Грун, прищурившись. – Заболел что ли? – Парнс поднял тяжелый взгляд на гнома и не моргал, пока тот не спрыгнул к бочке позади него.

Звон в ушах почти утих, но на его место пришли ор, храп и крики людей из зала.

– Запоминай, – начал начальник стражи. Маркус пододвинулся ближе, задев локтем солонку. Та просыпалась на макушку гнома.

У Груна раздулись ноздри, но рот не открылся. Он стряхнул соль и потянулся за стаканом.

Через час ты отправишься на паровозе со станции Солтиса, – продолжал Парнс. – доберешься на нем до Монтибуса. На перроне тебя встретят и отвезут к окраинам Кренгарда. Как только все разузнаешь, вернешься в город и сядешь на паровоз до столицы.

Он скурил треть самокрутки, пока говорил. Аромат дорогих трав и аккуратно скрученная бумага говорили о дороговизне курева. Меркусу и ему подобным чинам в лучшем случае доставались сухие лопухи, завернутые в туалетную бумагу. Полицейский принюхался, но отталкивающая вонь от начальника стражи помешала насладиться.

– Простите за прямоту, сэр, но почему мы в зале совета это обсудить?

Гном поставил перед двумя посетителями кружку мятного пива и стопку соевой водки.

– И только попробуй сказать, что это помои, – добавил Грун и спрыгнул с ящика. Парнс не посмотрел на него и только стряхнул пепел на пол.

– Ты окажешь мне услугу, – сказал он. – Передашь это человеку, который тебя встретит на границе, – он вынул из внутреннего кармана сверток и положил на стол. – Вопросы?

– Нет, сэр, – просьба старшего по званию обязала Маркуса подчиниться, да и награда за него могла оказаться ценной. Месяц без патрулей были бы сейчас весьма кстати. Ежедневные прогулки до ночи с людьми, не способными связать и двух слов, начинали сжирать изнутри. Маркус потянулся к свертку, но Парнс уронил кулак на его кисть.

– Если об этом хоть кто‑то узнает, то отправишься чистить сортиры до пенсии. Ясно? – Маркус кивнул, не отводя остекленевшего взгляда от Парнса. Тот принял ответ, убрал кулак, взял стопку, что стояла перед ним, и залпом осушил ее. – Теперь вали собирать манатки. У тебя час до отправления. Выполнять, – он толкнул сержанта в плечо, а сам потянулся к пиву.

Маркус расстегнул две верхние пуговицы формы, положил сверток во внутренний карман и по пути застегнулся. За недолгий разговор людей в Сладком Джо поубавилось, как и желания оставаться в этом месте еще хоть на минуту. Недавняя перепалка с толстяком отбила всякое стремление пользоваться той крохотной властью, коей владел Маркус.

Пробравшись к выходу и обтершись перед этим почти об каждого мужика на пути, Маркус поправил воротник и, перед тем как выйти, кинул злобный взгляд на встретившую его троицу. Младший из них пережевывал кусок вяленого мяса, демонстрируя процесс.

Заметив знакомого полицейского, он закрыл рот и показал на него пальцем, стуча маленькой ладошкой по коленке толстяка. Тот развернулся на стульчике, который под его внушительными размерами казался крошечным, хмыкнул и вернулся к пойлу. Напрягшийся Маркус выдохнул, открыл решетку, в этот раз придержав ее, толкнул дверь таверны и вышел наружу. Перед тем, как сойти с крыльца раздался громкий хохот и затесавшийся в нем тонкий смех паренька в сварочных очках.

Весь путь до дома Маркус смотрел под ноги и перебирал в голове вещи, что могли пригодиться в пути. Дорога обещала быть длинной, и, хотя большую ее часть предстояло преодолеть паровозом, стоило хорошо подготовиться. Вопрос с едой отпадал. Хрякоподобный советник должен был собрать провизию в дорогу. Лекарства так же принесут. Оставалось позаботиться об одежде и палатке. В академии поговаривали, что фанатики вокруг Пирамиды – это чокнутые и солдат они недолюбливают. Гражданская одежда не повредила бы.

Маркус запрыгнул на крыльцо дома, отпер три замка тремя ключами разной формы. Все они были выкованы из отдельных материалов в нескольких уголках Ориона. Неподготовленному взломщику было легче попасть в постель к императору, чем в этот дом. Маркус вошел внутрь, поочередно закрыл замки, стянул промокшие ботинки и поспешил в спальню, оставляя влажные следы на разрисованном полу. Из шкафа достал походную сумку, навес под палатку и теплые вещи.

– Ты все‑таки решился пойти по стопам своего отца? – прозвучал за спиной знакомый голос. Как всегда, слова были внятны и уверенны, будто их владелец знал все реплики в диалоге наперед.

– Совет отправил меня в Крёнгард с поручением.

– О‑о. Место, где сотня старичков спряталась в Пирамиде, а тысяча глупцов прислуживают им, прячась от снежных бурь в землянках, – собеседник пригубил трубку и выпустил клубы дыма в воздух, тяжело закашляв.

– Да. Именно туда, – нехотя отвечал Маркус, запихивая кожаный жилет в сумку. – Меня сегодня снова перепутали с твоим сыном.

– Это неудивительно. Ты ведь он и есть.

– Если ты оприходовал мою мать и привез сюда – это не значит, что ты мой отец!

– Ты ошибаешься. По факту это и означает, что я твой отец, – спокойно ответил Зигмунд. Маркус тяжело вздохнул, закинул сумку на плечо и повернулся, взглянув на человека в проеме.

Зигмунд выглядел как всегда презентабельно на случай, если кто‑то без приглашения придет в гости. Коричневый костюм с белой рубахой и такой же коричневый жилет с маленьким кармашком для часов на цепочке. Короткая седая борода плавно переходила в бакенбарды, а за ними – в уложенные седые волосы. В правой руке он держал деревянную трубку с тлеющими внутри травами, а левую опустил в карман брюк. На его верхней губе из‑под усов выглядывал набухший волдырь.

– Я ушел, – сказал Маркус, проходя мимо Зигмунда в проеме.

– Тебе следует заглянуть в бордель и сбавить пар перед отправкой. Ты слишком раздражен.

Маркус подошел к выходу и начал нервно отпирать первый замок, не обращая внимания на слова человека позади.

«И за каким, спрашивается, хреном, я их закрывал?», – подумал он.

– Я бывал в Крёнгарде, – сказал Зигмунд и пригубил трубку.

– Да где ты только не бывал, – пробубнил Маркус, всовывая последний ключ.

– Постарайся слиться с толпой и прикинуться новым послушником. Тогда сможешь пробраться к Пирамиде.

– Прекрасный совет, Зигмунд, – второпях надевая гражданские сапоги, ответил он. – Я‑то хотел перерезать там всех, а потом чьей‑нибудь головой в двери постучаться.