Орион: Око земли

Люлька сильно потяжелела, потому как вместе людьми поднимала скопившийся страх. Кто‑то оплакивал погибших, за что получил вразумительный удар по лицу от Иды. Кто‑то шепотом молился всем известным Непрощенным. Кто‑то непоколебимо стоял с присущей офицерской выправкой.

– О случившемся тут никто не должен узнать, – нарушив тишину, сказал Мортимер, прижимая к груди сумку. На короткое время выжившие задумались. В какой‑то момент можно было даже услышать, как громко колотится сердце Януса.

– Что?! – рявкнул Руф. – Ты что моргал часто? Не видел что ли нихера? Этих… С!.. Тварей! Там их могут быть легионы! А если они выберутся? А если…

– Руф, – прервал его Мортимер. – Пойми, они на другом континенте. Сейчас у Империи есть проблема посерьезнее. Шаткий союза с востоком, помнишь? А если император направит часть войск сюда, то это даст Княжеству возможность напасть. А Князь вряд ли согласится помогать. Гарантирую, он не станет рисковать людьми, чтобы уничтожить армию карликов под землей.

– Карликов?! – Руф подшагнул к алхимику, чтобы ударить, но рана заставила приклониться. – Да ты сам своими глазами видел, сколько их там и что они могут.

– Я ничего не видел, – ответил Мортимер. На мгновение остался только треск тросов.

– Я тоже, – неожиданно для всех согласился капитан, больше не добавив ни слова.

– И я, – согласилась Ида и обреченно посмотрела на вылупившегося на нее Руфа.

– И я тоже, – со странным акцентом согласился Ганс.

Все уставились на стражника, как на больного крикуна в стае. Они давали выбор: либо прямо сейчас лечись, либо придется тебя оставить на ужин и отправиться дальше без тебя.

– Мрази болотные, – выругался Руф. – Пошли вы все на хер с вашими мнениями и востоком. Я сам… – он хотел договорить, но вовремя себя сдержал, склонившись к пульсирующей ране.

Все снова замолчали.

– Прости, головастик, – сказала Ида. Не успел Руф посмотреть на нее, по его затылку ударили рукоятью меча.

По возвращении в Солтис Руфа по предложению Франка в совете решили отстранить от службы из‑за помешательства рассудка. Это подтвердили Мортимер и Парнс. Смерти списали на несчастные случаи, связанные с падением в яму и неосторожной охотой на гидр. На том же совете с учетом личного согласия императора все дальнейшие экспедиции к яме решено было признать нецелесообразными и запретить. Попытки Руфа рассказать правд постепенно переросли в байки от хромого старикашки из таверны Сладкий Джо.

 

– Сам свои дела решай. Я невни… нени… невменя… – он махнул и устало лег на стойку. – Ты понял.

– Извиняться за прошлое я не собираюсь, – с хрипотцой ответил Парнс. – Скажу, зачем пришел, а потом решай сам.

Руф несколько раз отмахнулся, то ли разрешая ему говорить, то ли пытаясь подозвать Джоанну.

– Я начал следить за Франком месяц назад. Он забирал привезенных на лечение людей.

– И че?

– Хер на плечо. Он не алхимик и не лекарь никакой. Он забирал их незаконно для экспериментов. Люди после них домой только как удобрения возвращались. Напрямую спрашивать я не могу – заподозрят. Я заплатил крысе с развалин, но уже неделю не получал никаких сведений.

– Ты бы лучше в задницу себе эти деньги засунул. Толку тоже ноль, но хотя бы удовольствие, – Руф залился смехом. Локоть, на который он опирался, соскользнул со стойки и старик врезался лбом в стол. – Уй… Я тебе зачем? У тебя вся стража города есть, бери кого угодно и веселись.

– Срать я на тебя хотел, – ответил Парнс, туша окурок в стоящую рядом пепельницу. – Но людей, кому я мог бы доверять, осталось немного.

– И я один из них? – с ироничной усмешкой спросил Руф.

– Нет, – сказал Парнс. – Ида. Но бабка не хочет браться за дело без тебя и Ганса.

– Хм… Я думал, она давно с Талией, сажает червей в человеческий пепел.

Парнс встал из‑за стойки, взяв наполненную стопку.

– Решать тебе. Помочь Солтису или пропить здесь все, вплоть до протеза, – сказал Парнс и залпом осушил стопку. На сухом лице прорезался оскал. – Что за дрянь?

– Из дряни здесь только твоя рожа, – ответила Джоанна, протирая кружку на другом конце стойки.

Они недовольно помычали друг на друга, пока Парнс не сдался и не направился к выходу.

– Приду сюда завтра утром. Откажешься, Иде скажу, что ты замерз насмерть. Так что выбор у тебя есть, – добавил бывший капитан и вышел, захлопнув за собой решетку.

После него в таверну залетел ветер, насвистывая только ему знакомую мелодию и укрепив вонь от смеси слизневого масла и выкуренной самокрутки.

 

Глава 4

 

«Прибытие локомотива произвело настоящий фурор! Всеобщие крики радости, слезы, воодушевляющий свист и поздравления ознаменовали начало новой эры транспорта»

 

Ричард Треви, «Первый паровоз: Как это было?»

 

Паровоз мчал, отбивая неповторимый ритм по железным путям. Станции одна за другой оставались позади, а вагоны заполнялись пассажирами. Впрочем, для транспорта, что мог вместить до двух сотен человек, дюжина занятых мест смотрелась, как оскорбление в копилку проектирующего его инженера.

Маркус подпер подбородок, уперся локтем на раму окна и созерцал за землями Империи. Поля, переходящие в леса, переходящие в деревни, переходящие в горы и так далее. Тем не менее виды гипнотизировали. Оторваться от их умиротворяющей красоты значило бы вернуться в мир проблем и неприятных решений.

Паровоз затормозил, пробудив Маркуса. Он протер подсохшие глаза, зевнул и посмотрел на перрон. Там стояли двое: Один c особой настойчивостью вспомнил текст песни, а второй виртуозно наигрывал на побитом аккордеоне звучную мелодию, посмеиваясь над солистом.

От заглавного вагона раздался пронзительный свист, оповестивший пассажиров о скором отправлении. Музыканты закончили играть, низко поклонились перед невидимой публикой и запрыгнули в отходящий паровоз. Зашли в вагон и сели напротив Маркуса.

– Друг мой, завязывайте. Моим ушам уже больно, – сказал обладатель аккордеона, выпрямился и закрепил инструмент на поясе.

– Ой, ценитель нашелся, – ответил его друг, снимая цилиндр.

– Не поймите меня неправильно, но скрежет ржавых петель звучит лучше, чем ваш голос, – все с тем же добрым смешком сказал аккордеонист и вышел в пролет между сидениями вагона.