Орион: Око земли

Гуляя меж ветхих лавок, путник мог наткнуться на артефакты, обладающие уникальными особенностями. Например, по словам продавца, предлагаемые сапоги из ханской стали помогали владельцу поднять вес, превышающий собственный в сотню раз. Зачастую покупатели велись на уловки и на следующий день возвращались обозленные и с надорванными спинами.

Многие товары добывались с огромным трудом. К примеру, чтобы изловить игломорда, требовалось потратить немало динариев на противоядия, ступить на землю Санов, что после Первой войны является нарушением подписанного мирного договора, выследить маленькую тварь и умудриться не попасться Сорогчу (тамошнему зверю, что вырывал глотки и высасывает кровь своих жертв). Но даже после поимки игломорда проблемы не заканчивались. Требовалось аккуратно вытащить иглы и снять мощный панцирь, из которого делали уникальное оружие и основу для паровых труб. Из‑за всего этого его стоимость оценивалась не одним десятком монет.

Хромающего среди толпы старика то и дело толкали и без извинений растворялись в потоке людей, подобно каплям дождя в бурной реке. Вдруг толпа начала расступаться, оставив бедолагу посреди улицы одного. Навстречу ему двигались массивные черные повозки, нагруженные клетками с больными. При виде зараженных, тянущих гниющие руки к продуктам на прилавках, торговцы в спешке закрывали их покрывалами.

Повозками управляли алхимики, скрывающие лица за черными птичьими масками с кроваво‑красными линзами. Во главе колонны на седой лошади восседал их лидер; долговязый, он нес знамя Империи, а глубокий шрам на бледном щеке, пугал любого, кто смел бросить на него неосторожный взгляд. Длинные и седые волосы спадали до плеч, а взгляд оставался абсолютно пустым. Вкупе с блаженной улыбкой, он рассекал толпу перед повозками лучше любого глашатая. Не останавливаясь, всадник направил лошадь на Руфа.

– Прочь! – велел наездник. Не успев увернуться, нерасторопный старик свалился на землю. Никто из толпы не шелохнулся.

Больные в клетках стонали, прерываясь на глухие мольбы о помощи. Прогнившая кожа отрывалась лоскутами от тела, принося ее владельцу ужасные муки, от которых многие сами лишали себя жизни. Гной тонкой струйкой стекал из раскрывшихся ран по изуродованным конечностям. Собираясь в мерзкие болезненные капли, он падал на металлические прутья, окрашивая их в бледно‑зеленый.

Колонны проезжали несколько раз за день. Забирали как заразившихся, так и совершенно здоровых под предлогом предотвращения распространения болезни. Их сажали в разные клетки, поэтому создавалось впечатление, что взаперти везут преступников на казнь, а не мирных жителей.

По словам одного из фермеров, им обещали лекарство и скорое возвращение вылечившихся родных. Он ждал жену два месяца и приехал в столицу, чтобы проведать ее. На его покрасневшем от выпитого лице красовалась улыбка, а в глазах горел маленький огонек, предшествующий скорой встречи с возлюбленной.

– Ладно, пойду я, пожалуй, – сказал фермер, вставая из‑за стойки. – С вами, конечно, весело, но опаздывать не гоже.

– Передавай привет жене, – прохрипел сидящий рядом Руф.

Мужик ему нравился. На фоне большинства корыстных и угрюмых жителей он выглядел просто, но приятно и общался открыто, чем и зацепил старика.

– Обязательно, – закинув походную сумку за спину, ответил фермер. – Думаю, загляну ещё на обратном пути. Ну, а может даже мы заглянем, – он рассмеялся и, помахав на прощание, ушел.

С той встречи прошло уже несколько дней, но ни добродушного фермера, ни излеченной жены так и не появлялось на пороге таверны.

Замершая толпа постепенно оживала. У толстопузого богача ловкач срезал с пояса кошель, а две юных девицы снова захихикали при виде симпатичного юноши с замотанной шарфом головой и в цветастой тунике. Народ вел себя как ни в чем не бывало. И лишь одна с виду богатая леди, проходя мимо лежащего на земле Руфа, сказала держащему ее под локоть мужчине:

– Ах, надо донести до совета, чтобы перестали возить здесь этих… – конец фразы поглотил нарастающий шум толпы.

Переведя дух, старик, выставил ногу вперед, положил обе руки на колено и медленно поднялся. Поддерживая правый бок, он направился дальше.

Похожий мордой на крысу свечник расположился на другом конце рынка и, стоит сказать, его лавка пользовалась определенной популярностью среди населения. Перед ней стояли двое мужчин, бурно дискутируя на тему важности запаха в прихожей, и девушка, зацепившаяся усталым взглядом за узорчатую свечу на прилавке.

– А что зна‑а‑а… М… Значат картинки? – указывая подрагивающим пальчиком, спросила она. Размеры мешков под ее глазами точно давали понять, что девушка не спала уже несколько дней, что мгновенно подметил вышедший из‑за ширмы торговец с выпирающими передними зубами. Он оголил желтоватую улыбку и обратился к ней.

– У‑у, прекрасная леди, это очень древние узоры Царства снов, – с интригующим завыванием начал он. – Легенды гласят, что, сгорая, свеча успокаивает духов в доме, и сны становятся ярче и могут предсказывать будущее.

Из всего сказанного только на слово «сны» девушка приоткрыла рот. Она настолько глубоко погрузилась в мечтания о ждущем ее блаженстве, что не заметила, как двое спорящих мужчин позади срезали ее сумку и скрылись в толпе.

– Беру! – решительно выдала она и потянулась за деньгами. В панике дергая за обрезанный ремешок, она еще долго соображала, а после ошарашенно посмотрела на торгаша. – У меня есть деньги! Я сейчас их принесу. Я скоро! – она развернулась и перед тем, как побежать, добавила, – не продавайте свечу!

– Ни в коем случае, – заверил торгаш.

Руф приблизился к лавке и, взяв в руки свечку, покрутил ее перед носом.

– Она правда так работает? – спросил он. Слова торгаша заинтриговали. Такая вещь могла бы решить множество проблем. В ответ свечник фыркнул.

– Ну конечно! А эти перчатки мне император связал, на свадьбу, – он раскрыл ладонь и показал перчатку рваную на указательном и среднем пальцах. – Руф, не тупи. Я в той свечке вчера ногтем ковырялся, пока в сортире сидел.

«Стоило догадаться», – подумал Руф.

Этот крыс болтовней мог продать любой хлам кому угодно и где угодно. Он все хвастался, что втюхал алкашу бездонный кувшин за десяток динариев. На самом‑то деле тот не заметил, как зубастый, через проделанную в дне дырку просунул тростниковый шланг и лил вино из бочки.

– Похер мне, – старик уронил старую ладонь на прилавок. – Ты виски привез?

Зубастый насторожился, выпрямив спину.

– Тише, друг мой, – шепотом сказал он и натянул улыбку для проходивших мимо полицейских. Улыбка пропала вместе с тем, как они исчезли из виду. – Хочешь, чтобы меня прикрыли?

– Я хочу то, за что заплатил, – давил Руф, сжав пальцы в кулак. – Доставай.

Неохотно повинуясь, торговец скрылся за висевшей позади ширмой и вынес корзину, полную цветов. Руф нахмурил поредевшие за годы брови.

– Под цветами три кувшина. И я буду премного благодарен, если ты донесешь их до дома в таком виде, – он поправил несколько бутонов.

– Зачем? – прохрипел Руф.