Пару штрихов тому назад

– Передам, обязательно передам. Всего хорошего, господин Петерс. – Полицейский положил трубку раньше, чем Иварс успел попрощаться.

История становилась все запутаннее. Конечно, Иварс ни на секунду не допускал, что Александр может покончить жизнь самоубийством и броситься под трамвай. Таким здравомыслящим людям не свойственны суицидальные наклонности. Да и если бы это произошло не по дороге на встречу с Иварсом, то в случайность еще можно было бы поверить. Но столько случайностей за столь короткий промежуток времени происходить не может.

У Иварса кружилась голова. Ему приходили на ум слова, которые Анн обычно говорила ему по телефону, когда они по обыкновению созванивались вечером:

– Не знаю, как там у тебя, а у меня все в полнейшем порядке, папа!

Казалось, все это было так недавно – и вот по телефону человек, которого Иварс видел всего три раза в жизни, сообщает ему о гибели человека, который должен был распутать клубок всех трагических случайностей. Если Иварс был подавлен, то Айта выглядела шокированной. От ее невозмутимости не осталось и следа, как будто никогда она и не была улыбчива и отчасти даже самоуверенна.

 

XIII

 

Иварс снова был в той квартире один. И снова, как и тогда, по его спине пробежал холод и возникло чувство, что рядом есть еще кто‑то. Но Иварс был ко всему этому готов. Он приоткрыл окно, пододвинул к нему стул и уселся на него, раскрыв ту самую книгу, в которой для всех, кроме него, были лишь пустые страницы. Импровизированная закладка, букетик, была из нее вынута, и Иварс долго гадал, на какой странице нужно открыть. Раскрыв книгу примерно на середине, он углубился в чтение. Он понимал, что со стороны выглядит довольно странным чтение книги с абсолютно пустыми страницами. Но его никто не мог видеть, да и такие мелочи Иварс пропустил бы мимо себя.

– Если счастье отнято, его уже не вернешь. Все попытки тщетны. Ищущий чужое счастье обречен на гибель. Она произойдет случайно и по его вине. Так будут считать все. Никто ничего не заподозрит, а если и заподозрит, то это будет очередным уроком. – Иварс читал вслух. – Каждому дано свое счастье, но его не может быть больше или меньше.

Иварс закрыл книгу и задумался. Случайно и по его вине – не про Александра ли речь? Ведь именно он пытался найти причину того, почему стал несчастлив Иварс. И роковая случайность с трамваем оборвала эти поиски.

Чем больше Иварс об этом думал, тем все более ясно складывалось у него впечатление того, что в книге описана смерть Анны и Александра. Что будет дальше? Кого ждет новое несчастье? Снова Иварса? Или на этот раз гибель настигнет его самого? По спине снова пробежал холод. В окно заглядывали солнечные лучи последнего по‑настоящему теплого дня. Иварсу не хотелось думать о плохом, о том, что все произошедшее – это уже далеко не череда случайностей, а некая фатальная закономерность, медленно, но верно превращающая его жизнь в кошмар.

Иварс закрыл окно и задернул шторы. В углах комнаты стало совсем темно, но ему почему‑то стало гораздо спокойнее. Проведя рукой по любимым книжным корешкам, он снова с недоверием посмотрел на книгу, оставленную на подоконнике. Из‑за шторы был виден только ее край.

«Что это? – спросил сам у себя Иварс. – Что делать?»

Он чувствовал, что прежние радости жизни оказались для него за скобками – так Иварс раньше любил говорить о закрытых проектах. Даже на любимой работе сосредоточиться не всегда получалось, и, если бы не Айта, офис просто бы стоял закрытым.

Решено. Иварс осмотрелся в квартире и, не найдя ничего странного, вышел на улицу. Его университетский друг, Иван, был священником в небольшой церкви в Тукумсе. На курсе все посмеивались над ним: отправляясь на экзамен, он мог запросто сказать, кто какой билет вытянет. Но в отношении себя всегда ошибался. Все шептались, что это некий дар, сверхъестественная способность. Постепенно Ивану это все надоело, и он замкнулся в себе, перестал ходить на посиделки в парк и общежитие, предпочитая общение с узким кругом друзей. Иварс был в их числе, хоть и не верил в то, что Иван обладает какими‑то способностями. В его глазах это выглядело прекрасно проделанной аналитической работой, дедукцией – не более.

Конечно, самолюбие Ивана задевало критическое отношение Иварса, но, по крайней мере, в отличие от других Иварс был честен с ним, и уже за одно это стоило поддерживать с ним дружбу. После окончания учебы их пути разошлись: Иварс стал работать редактором в газетах, а затем и в издательствах, а Иван подался в глубинку, преподавал в школе русский и латышский языки и литературу. А потом неожиданно для всех произошло странное: Иван начал проявлять интерес к религии и, не оставляя преподавательскую работу, стал священником.

Они не виделись несколько лет, только изредка созванивались. Иварс раздумывал: до Тукумса на машине путь займет около часа. Это означало, что он доберется туда уже под вечер. Но застанет ли Ивана и сможет ли с ним поговорить? Впрочем, не в правилах Иварса было гадать или сомневаться, он предпочитал действовать.

Иварс оставил машину в центре города, внизу у железнодорожной станции, и стал медленно подниматься по ступенькам вверх, на холм, ругая себя за то, что не пошел по обочине дороги. Так, наверное, было легче. Иварсу было не так много лет, всего сорок шесть, но легкая одышка его иногда все же преследовала. На почти пустой площади работал фонтан. Иварс подошел, умыл руки и лицо и несколько минут сидел на скамейке и смотрел на воду. Голуби и воробьи катали по каменной мостовой какие‑то крошки, при этом громко воркуя и попискивая.

Наконец Иварс решился, поднялся и направился вдоль домов немного вниз, туда, где тихий парк скрывал небольшую церковь. Ее двери были открыты, словно кто‑то ждал, что Иварс решит приехать и зайти.

«Хотя это же церковь, она всегда открыта», – подумал Иварс и, войдя, встал в углу справа от двери.

В церкви было тихо, лишь несколько человек что‑то шептали, стоя у икон. Иварс сразу узнал Ивана. В аккуратном подряснике, с короткой бородой, он спокойно разговаривал со старушкой возле алтаря.

– Здравствуй, – стараясь не шуметь, произнес Иварс, когда Иван освободился.

Прошло несколько секунд, пока он узнал друга. Иварсу казалось, что Иван не совсем рад видеть его. Однако Иван улыбнулся и, ничего не говоря, указал рукой на дверь. Они вышли и обнялись.

– Иварс, дружище, как давно мы не виделись. – Иван пристально разглядывал Иварса. – Ты нисколько не изменился, только, быть может, немножко располнел, но это поправимо.

– Зато тебя узнать сложно, – признался Иварс. – Кажется, с бородой я тебя уже видел, но вот в рясе вижу первый раз. Как ты? Тебе нравится здесь?

– Знаешь, нравится, – не задумываясь, ответил Иван. – Я ведь и в школе детишек до сих пор учу, на два дня в неделю превращаюсь в строгого учителя.

Иван засмеялся, но сразу замолчал, понимая, что просто так Иварс к нему никогда бы не приехал.

– У тебя что‑то случилось? – спросил он.

– Случилось, Иван, случилось. – Иварс посмотрел ему в глаза. – И я к тебе и за поддержкой, и за помощью, если на нее вообще могу рассчитывать. Убили мою дочь. Полиция не шевелится нисколько, ничего выяснить не удалось. Но…

– Прими мои соболезнования, дай Бог тебе сил и терпения пережить все это. Как Айта? Представляю, каково ей сейчас. Да и тебе тоже.