Плакальщик

В дом пришла пожилая женщина – родственница выжившего свидетеля. Она пыталась утешить пацана:

– Ой! Что же это делается? Какое несчастье. Ты мой хороший, не переживай. Я тебя не оставлю. Будешь с бабушкой жить. Твой отец меня и на порог не пускал, а теперь я буду о тебе заботится, пока жива. Всё утрясётся! Жалко папку?.. Ты сильно не переживай!

Да он и не думал скорбеть! Когда его батю вынесли из квартиры, этот негодник так и ликовал. Сердце пацана радостно колотилось.

Интересно: с точки зрения человеческой морали, я сделал доброе дело?

Ещё никогда мои действия не играли на руку людям. А вдруг я могу жить так, чтобы им не мешало моё существование? Если я стану разборчив в выборе жертв, они не будут против?

Можно избавлять людей от тех, кого им не жалко. Тогда они станут молчать обо мне…

Так я мыслил в сонных грёзах.

Пробуждение не было спокойным. Грянула подвальная дверь. И я в миг встал на ноги. Знал, что это не предвещает ничего хорошего. Кто бы сюда ни пришёл – он пришёл за мной.

По лестнице пронеслись тяжёлые решительные шаги и в темноте возник человек. Он не походил ни на одну тварь, что встречалась мне раньше. На нём была затёртая кожаная куртка, чёрные штаны, туго зашнурованные ботинки. На его поясе болтались метательные ножи и какие‑то пузырьки. На шее висел большой серебряный крест.

Сам он был бородат и суров. Ещё никто не смотрел на меня с таким бесстрашием. Он улыбнулся, показав хищные белые зубы. Он был человеком, как и все остальные жители дома, но обладал несгибаемой волей.

– Демон! – сказал он с яростным восторгом и сощурил ледяные глаза.

Драки было не избежать. Я кинулся на него, думая, что запросто пробью рукой это хрупкое тело и вырву сердце. Но человек сорвал с пояса пузырёк и окропил меня прозрачной жидкостью.

– Изыди, нечистый!

Капли попали мне в лицо, на шею, на руки. Они жгли как кислота! В то же мгновенье я ослеп на один глаз. Он лопнул и вытек, кожу прожигало до костей. Я заревел от боли.

Кого сюда привели эти жалкие людишки по мою шкуру?!

Страх заставил меня повернуться к нему спиной и бежать. Я ещё никогда таких не видел, но, судя по всему, это был охотник, что не раз встречал подобных мне. Мои мучения доставляли ему радость.

Мимо уха пролетел и вонзился в балку метательный нож. С него капало какое‑то масло. Сильный горьковато‑смолистый запах обжёг ноздри.

Я не успел почувствовать облегчение от того, что эта дрянь пролетела мимо. Второй нож врезался мне в спину промеж позвонков. Масло закипело внутри меня.

Я упал и мои ноги непроизвольно задёргались. Мой крик эхом пронёсся по подвалу.

– Отведай святого елея! – бородатый охотник отмачивал заготовленные фразы. – Изгоняю тебя, нечистый! Сдохни же в муках!

Не стоило ползти, цепляясь ногтями за бетонный пол. Боль была слишком сильна. Я свернулся у стены в ожидании последнего удара.

Но этот охотник желал растянуть мои страдания. Говорил нараспев густым басом:

– Чувствуй принесённые тобой мучения! Пожалей убиенных тобой!

Я наконец узнал этот голос. Это и был тот самый молодой человек с пистолетом, что командовал вскрывать квартиру, где я прятался. Никита Пустынский… так его звали. Как же я его недооценил! Он хорошо знал своё дело.

Охотник ушёл, оставив меня одного. Лезвие ножа выжигало мои внутренности. Это длилось не минуты, а часы. За это время моё тело иссохло. Руки стали похожи на кости, обтянутые синей кожей.

Я просто дожидался, когда мои страдания закончатся, ничего не видел и не слышал…

Чьи‑то пальцы взялись на рукоять ножа и с усилием дёрнули. Мне сразу стало легче. Слух пробудился… Этот знакомый стук маленького сердца. Я повернул голову и открыл единственный глаз. За моей спиной стоял пацан.

Он спустился в подвал, чтобы помочь мне.

Уронив на меня сочувствующий взгляд, маленький человек отбросил нож в сторону и ушёл.

Он не хотел моей гибели! Но как мне было спастись, такому слабому и беспомощному?..

Крохотные сердца. Подвал был полон крыс. Они бегали вокруг меня, желая полакомиться моим телом. Я схватил ту, что пожирнее. Из последних сил, сломал ей шею, вспорол ногтем грудь и выковырнул красный комочек.

Он таял на языке как живительный нектар.

«Много мне таких нужно, чтобы хотя бы встать на колени», – но я теперь знал, что не умру. Не сегодня!

 

Мёртвый дом

 

Какая ночь. Ветер и дождь. Не люблю, когда что‑то падает с неба. Я домосед и должен всегда где‑нибудь обитать. Мне нужны стены и крыша над головой. Но теперь я бездомный, иду во тьме, куда глаза глядят, ищу себе новое укрытие. Ветер треплет волосы, задувает мне под плащ. Где бы укрыться?

Вот оно! То, что мне нужно! Недостроенный дом‑особняк, спрятанный среди густых деревьев. Трёхэтажная хоромина с круглыми башнями. Пустые окна, арочный вход без дверей, кирпичные стены расписаны краской. Давно уже заброшенный особняк. Сад оброс дикими кустами и сорняком. Этот дом – чья‑то несбывшаяся мечта. Как раз то, что мне подходит. Моё новое пристанище, по крайней мере на эту ночь.

Я вошёл внутрь. Огромный первый этаж: бетонные стены, бетонный пол, кирпичи, пустота и мусор. Много потайных комнат и проходов. Всё напитано холодом, но нет ветра. Даже ему не хочется влетать в это гиблое место.

Запахи. Резкие и приставучие. Мне нравится!

Сердцебиение! Я здесь не один. Есть ещё кто‑то. Живой!

Тук‑тук… Тук‑тук… Его мощное сердце стучит в тишине. Этот человек скрывается в одной из пустых комнат.

Где же он?

Я двинулся на этот звук, как на зов. Кто же он такой? В подобном месте может обитать только тот, кому больше некуда пойти.

Я прошёл через асимметричный угловатый коридор, миновал очередную арку и мне что‑то попалось под ноги. Носки моих туфель во что‑то упёрлись. Это был труп. Мужчина в чёрном пуховике и в чёрной шапке. К его лицу и одежде застывшей кровью приклеились перья из куртки.

Молния сломана, грудь открыта. Сколько колотых ран! Кто‑то и мёртвым не оставлял его в покое и продолжал резать.

Кожа грязно‑зелёного цвета, глаза мутные, зрачки поплыли. В носу и на губах жёлтые личинки мух. Этому мертвецу не меньше недели. Убили и оставили гнить в заброшенном особняке.

Ну и дела здесь творятся!