Плато Дьявола
Кори Свенсон глядела на два человеческих тела, аккуратно уложенные на каталки под яркими лампами посреди криминалистической лаборатории в подвале штаб‑квартиры ФБР в Альбукерке. Провели вскрытие – конечно, насколько это было возможно. Бо́льшая часть плоти истлела, осталось только несколько иссохших фрагментов мышечной ткани и внутренних органов. На третьей каталке разложили жалкий запас улик: две гильзы от патронов сорок пятого калибра, устройство, изготовленное «ХайКем индастриз», мелочь, обнаруженную в кармане мужчины, и ключ. А еще на тележке стояли в ряд контейнеры с подготовленными образцами и микропрепаратами для гистологического исследования.
– Мы готовы? – спросил Найджел Лэтроп.
Казалось, этот человек уже целую вечность возглавляет криминалистическую лабораторию. Разговаривал он отрывисто, с британским акцентом и даже по меркам ФБР слыл ретроградом.
– Все тип‑топ?
– Похоже на то, – осторожно ответила Кори.
Во времена расцвета карьеры Лэтропа один‑единственный криминалист должен был делать все. Получив образование, он не следил за новшествами в области криминалистики, но проблема заключалась в другом: это не угнетало его чувство собственного превосходства и не мешало с чисто британской снисходительностью фыркать, когда Кори заводила речь о своем опыте и подготовке. Если отбросить деликатность, Лэтроп был настоящим козлом. Морвуд предупреждал Кори, как важно не испортить с ним отношения, и именно это она старалась делать уже семь месяцев. И вот яркий пример этой дипломатии: Кори выполнила девяносто процентов работы, а Лэтроп возился со всякими мелочами и старательно делал вид, будто занят по горло.
Морвуд пришел ровно в час вместе со старшим специальным агентом Хулио Гарсией, начальником отделения ФБР в Альбукерке. Крупный, крепкого телосложения мужчина с мягкой манерой общения и подернутой сединой бородкой‑эспаньолкой был одет в безукоризненный синий костюм. Кори лишь раз видела этого агента в криминалистической лаборатории, и его неожиданное появление заставило ее занервничать.
– Агент Свенсон, – приветствовал ее Гарсия, протягивая руку. – Надеюсь, мы вам не помешали. Агент Морвуд рассказывал о вашем деле, и мной овладело любопытство – но, разумеется, я здесь просто как наблюдатель.
– Спасибо, сэр.
Кори польстили слова «ваше дело». Похоже, Гарсия – человек довольно приятный, пусть и немного замкнутый.
– Да, – произнес Лэтроп. – Должен сказать, результаты наших трудов весьма впечатляют. Мы работали с этими двумя бедолагами денно и нощно.
С тех пор как тела привезли в лабораторию, прошло несколько дней, и все это время Кори трудилась почти круглосуточно, а Лэтроп уходил домой в шесть и являлся на службу в девять утра. Но Кори промолчала.
Морвуд посмотрел на трупы.
– Боже правый, вы только взгляните на их лица!
– С этого и начнем, – поспешила перехватить инициативу Кори. – Результаты гистологии указывают на то, что в контакт с кожей вступила концентрированная кислота, и химический анализ это подтвердил: HCl, то есть соляная кислота. Похоже, жертвам плескали ее в лицо или растирали по коже, и, судя по тому, что микроскопические повреждения, как я заметила, наслаиваются друг на друга, это делалось неоднократно.
– Короче говоря, их пытали? – уточнил Морвуд.
– Да, пытали. Но не с помощью кислоты. Полагаю, ее наносили после смерти жертв, чтобы стереть черты лица и затруднить опознание. Та же кислота на пальцах убитых – скорее всего, чтобы нельзя было снять отпечатки.
– Это что‑то из ряда вон выходящее. Значит, реконструкцию лица выполнить не получится?
– Местами кислота дошла до кости, но повреждения всего лишь поверхностные. Реконструкции они помешать не должны.
– Какова причина смерти?
– И у него, и у нее выстрел в упор в левый висок. Присутствуют пороховые ожоги и частицы пороха. Мы нашли обе гильзы. Ствол пистолета сорок пятого калибра был прижат к голове и в том и в другом случае.
– Ясно, – кивнул Морвуд. – А что насчет пыток?
– На правой руке мужчины ногти вырваны на большом пальце и мизинце, а на обеих руках женщины – на указательном и среднем пальце.
Морвуд склонился над мертвыми. Натянув перчатки, он осторожно поднял одну руку и осмотрел пальцы.
– А еще видны следы сильного сдавливания.
– Да, сэр. Несколько пальцев у жертв сломаны. Похоже, их зажимали и выкручивали плоскогубцами или схожим инструментом.
Лэтропу не терпелось вмешаться, и он перебил Кори:
– Несчастных жестоко пытали. Мы извлекли остатки внутренних органов, чтобы провести анализы на токсины и все такое прочее. Они в контейнерах для доказательств, мы отправим их завтра.
– Отлично, – пробормотал Морвуд. – А как насчет установления личности?
Лэтроп снова опередил Кори:
– Да, установление личности – это важно. Очень важно. У жертв есть пломбы, мы сделали рентгеновские снимки. Теперь ищем совпадения в базах данных. Мужчине от сорока до пятидесяти лет, женщине от тридцати пяти до сорока пяти. Должен заметить, что у обоих на руках обручальные кольца, а у женщины еще и скромное помолвочное кольцо с бриллиантом, и оно деформировано – скорее всего, во время пытки.
Все это он выпалил скороговоркой.
– Обручальные кольца? – резким тоном переспросил Морвуд. – Они были женаты?
– Несомненно, и скорее всего, друг на друге, – ответил Лэтроп. – В сорок седьмом году было не принято, чтобы женщина появлялась в обществе мужчины, с которым не состоит в браке.
– А что с датами?
– Судя по монетам, обнаруженным в кармане одной из жертв, самая вероятная дата – сорок седьмой, – продолжил Лэтроп. – Есть новехонький цент сорок седьмого года, несколько монет, отчеканенных раньше, но позже – ни одной. Так что сорок седьмой – terminus post quem[1].
Кори рассердилась: Лэтроп любил употреблять это латинское выражение и однажды высмеял ее за то, что она его не знала.
– Следы радиации есть? – спросил Морвуд.
– Этим мы занялись в первую очередь, – заверил Лэтроп. – Никаких.
– Вы, наверное, слышали про двух физиков‑ядерщиков, пропавших в Лос‑Аламосе в сорок седьмом, – они будто в воздухе растворились. Позже было доказано, что они шпионы, и считалось, что они бежали в Советский Союз. А теперь появились эти трупы, я уж думал, что мы отыскали ту парочку, но тут выяснилось, что одна из жертв – женщина. И все же нет ли здесь связи? Как вы считаете, Кори? – спросил Морвуд, когда Лэтроп уже приготовился отвечать.
[1] Предел, после которого (лат.) – самая ранняя возможная дата чего‑либо, обозначающая известный предел датировки события.
