Плохие мальчики не влюбляются
Дина задумчиво замолкает.
– «Мишка на севере»! – негромко подкалывает кто‑то.
– «Опять двойка»! – еще кто‑то.
– "Роза в пустыне", – наконец отмирает Дина.
– Ммм! Дали? Интересно! – кивает Лев Алексеевич.
– Скорее – трендово, – фыркает Гала. – Спроси любую простушку – кто из художников ей интересен, она назовет Дали. Чтобы показаться глубже и интересней, чем есть. И это работает. Вот даже Вы, Лев Алексеевич, тут же воскликнули – "интересно".
– Гала, вся хитрость, к счастью, в интерпретации художественного посыла живописца, – вежливо улыбается ей он. – Что Вы видите в ней, Дина?
– Все знают символику "Розы в пустыне"! – закатывает глаза Гала. – Солнце заменено земным объектом – розой. Роза – символ любви. То есть неземная любовь, заменяется земной. Поклонение женской красоте…
– Я очень рад, – перебивает еë он демонстративно, – что мои ученики знают символику "Розы", значит, я не бездарный учитель. Но мне интересно, что скажет Дина. Еë учил не я. Дина?…
– Вопрос: "что хотел сказать автор"? – уточняет она. – Если – да, то я думаю, что он не хотел сказать ничего подобного. Он был вдохновлен какой‑то эмоцией и изобразил свою эмоцию. А интерпретации придумали критики, которые не могут довольствоваться эмоцией, получаемой от картины.
– Какова же эмоция?
– Слишком личная, чтобы еë разделять с теми, кто ищет логику.
– Принимается. Тогда маленькое задание. "Подари" любую картину, любому из присутствующих.
– А, это легко! – отыскивает меня взглядом. – "Музыкальный ад" Босха – Дагеру, а вот фрагмент с флейтой – отдельно этой милой барышне, – стреляет взглядом на Галу. – От всей души!
Глаза Льва Алексеевича увеличиваются, взгляд застывает. Класс, включая меня, замолкнув, пытается, откопать в памяти Босха. Мне удаётся это быстро, дед любит живопись.
Фыркая от смеха, поджимаю губы.
Раньше она всегда выходила на балкон, стоило мне взять скрипку. Тогда это раздражало меня.
– Дина, ты мелкая лицемерка, – скомкав лист бумаги кидаю в неё, – тебе же нравилось, как я играю!
– Ты скрипел, Дагер, а не играл. Под твои потуги я всегда вспоминала Босха.
За спиной смешки над "фрагментом с флейтой" и активные обсуждения. Все лезут в телефоны.
"С флейтой"… Я помню этот фрагмент! Ложусь лицом на парту, чтобы не ржать в голос. Но сзади уже начинают хрюкать от смеха.
Лев Алексеевич не дышит.
– Вы не любите Босха? – невинно хлопает ресницами эта придурошная на учителя. – Мне кажется, он очень символичен.
– Ну почему же. Босх…
– Какая ещё "Флейта"? – оборачивается Гала к сидящим сзади.
Ей показывают на айфонах фрагмент. Звенит звонок. Класс начинает ржать в полную громкость.
– Дина, задержитесь на минуту, – просит Лев Алексеевич.
– Дагер, это любовь! – стебут меня парни. – Нотная грамота на заднице – это намëк!
– Обожаю Босха! – смеюсь я вместе с ними. – Жаль, что самый эффектный фрагмент достался не мне!
Прохожу мимо учительского стола.
– За знание Босха – пять, за акцент на скабрезностях – штраф, – прохладно улыбается Динке Лев Алексеевич.
– Справедливо! – приседает она в легком реверансе. – И спасибо за урок, было очень интересно.
– Откуда столь детальные познания?
– У меня есть большая художественная энциклопедия, в детстве я обожала рассматривать картины. Босх меня шокировал, пугал, но притягивал. Как и Дали.
Они говорят, я прохожу мимо. Едва сдерживаясь, чтобы никак не зацепить еë. "Музыкальный ад"… Я тебе устрою ад, если ты не успокоишься, Царëва.
Но… смешно. Этого не отнять.
Толпа движется к переходу, по направлению к столовой. Оглядываюсь, Дина останавливается у танцевального класса.
– Дагер, – обходят меня с обеих сторон парни.
– Давай уже, возвращайся в чат, мы всë тебе простим. Скучно без тебя.
– Тем более посмотри какая жертва нескучная!
– Надо её сделать!
– Давай, ну?
– Где твой охотничий инстинкт?
– Слабо уложить Царëву?!
– Мы хотим посмотреть!
Да, с Царëвой поиграть было бы нескучно, это факт.
– Нет, пацаны, я наигрался. Давайте сами! Если потянете, конечно.
В столовой мой взгляд ищет Царëву, независимо от моей воли. Потому что столовая – это тоже арена. И здесь тоже проходят свои битвы. И Кузнечик нарвется, это к бабке не ходи. Мне любопытно посмотреть как она отожгëт. Но еë нет…
Я – за столом с кикерами. Как‑то так вышло, что когда я вышел из игр на девочек, испортив отношения с "Золотыми", отношения с " Кикерами" сами собой наладились.
– Кого высматриваешь, Раф? – следит за моим взглядом Кислицын.
– Показалось тебе.
Откровенничать про Царёву хочется не особо. Но когда выхожу из столовой, зачем‑то заглядываю в зал с Фитнес‑меню. Там Гала и Тина, вечно следящие за каждым лишним граммом, но Динки нет. Да и черт с ней! Нет и отлично.
– Раф! – поднимается Тина, машет мне. – Подожди…
Девочки догоняют меня.
– Татьяна Борисовна, – это наш учитель по танцам, – сегодня в классе. Я хочу с тобой на выпускной бал. Попроси еë взять нас в программу. Марика же всë равно ушла из школы, ты теперь без пары.
Тина учится в параллельном. И, в целом, неплохо танцует. Но, далеко не лучшая. Но, с другой стороны, "лучшая", уже "припаркована" так, что не подвигаешь. Агния…
– Хм… Я подумаю, окей, Тина? – уклончиво обещаю я.
– Дагер! – закатывает Гала глаза. – Ну а с кем еще‑то? Ты довыделываешься, попадешь в пару с овцой этой новенькой.
– Она не овца, Гала, разве ты еще не поняла? Овцы не фанатеют от ада Босха. Динка – аллигатор!
