Похождения бизнесвумен. Книга 2. Лихие 90-е

Хорошо, хоть Володя в обиде не остался и не раз потом вспоминал эту поездку и сибирских художников, даже имена их запомнил и очень переживал, что не увидят они его работу, не смогут оценить качество репродукций, выполненных со слайдов «девять на двенадцать»… Увы! Увы!

Приезжая в Тобольск, я встречала то на пароме, то в самолёте кого‑нибудь из питерского «Рекорда» и либо рассеянно и молча глядела в окно, либо с чуть виноватой улыбкой подходила, расспрашивая о тех, с кем раньше доводилось работать. Участь встречающих была незавидной: они не очень‑то разбирались в наших отношениях, но деловые связи ни с той, ни с другой стороной терять не хотели. Поэтому для прибывших гостей на всякий случай посылали две машины и поселяли нас на разных этажах «японской» гостиницы.

Самая трудная работа выпадала на долю Саши Костылева – ведь ему приходилось проводить с нами вечера. Если попадался неконфликтный вариант, то вечерние трапезы объединялись за общим столом, где Саша, облегчённо посмеиваясь, вёл непринуждённую беседу, стараясь по возможности уходить от тем, попадавших, по его разумению, в разряд коммерческой тайны. Но если приезжали конфликтующие команды – ему изрядно доставалось.

Как‑то в ресторане он вызвал нешуточную тревогу своими мгновенными исчезновениями и такими же внезапными появлениями с перекошенным лицом и тёмными кругами под глазами. Честно сказать, я тогда решила, что у него прихватило живот, и лишь год спустя узнала, что прибывшая накануне команда Резникова устроила банкет в конференц‑зале этажом выше, и Костылеву пришлось «пожить на два дома» и дважды поужинать, дабы никого не обидеть.

Лучше всего было ездить с Инденком, который своим ровным дипломатичным поведением и на правах родства умудрялся всех примирить, расслабить и обязательно при этом что‑нибудь полезное выведать.

Костылев, продвигая свои комсомольские связи, познакомил нас с необычайно колоритной и деятельной Леной Братухиной. Я не сразу поняла, что она нашего возраста, а может, и младше, так как из‑за монолитной фигуры, выступающей вперёд нижней челюсти и значительного отсутствия зубов Лене можно было дать сороковник. Она была бывшим комсомольским лидером, привыкла отдавать приказы и не терпела возражений. Представление о собственной привлекательности было у неё явно завышенным, Братухина постоянно рассказывала истории про отчаявшихся поклонников и тот фурор, который она производит среди мужского населения Тобольска. Но душа комсомолки жаждала новых вершин, и в этом свете деловые контакты с питерским бизнесом казались ей самым подходящим способом их достичь.

Уже через полчаса разговора с Леной мы поняли, что она сидит на комсомольской, а может, даже и партийной кассе, и готова сбросить изрядный финансовый кусок, лишь бы выбраться за границу. Во время разговора Лена несколько раз упомянула о своих более чем тесных связях с руководством комбината. Пообещала в ближайшее время привезти выгодный заказ и, переваливаясь как утка, выдвинулась во двор, где её ждал зелёный уазик.

В тот же приезд мы возобновили знакомство с Валерой Дашкевичем, который работал журналистом в скромной тобольской газете. Он и его жена Лёля носились с идеей основать новую газету – свободную, без цензуры, с литературным приложением, в котором бы он, как главный редактор, печатал отвергнутых поэтов. Я рассказала Валере о встрече с Братухиной и её шальных деньгах.

– Может, попросить на газету?

– Дохлый номер, – скривился Валерка. – Знаю я эту Лену, для тобольских дел она не даст ни гроша – боится засветиться. Её интересует только заграница, мечтает вырваться на Запад. Хотя есть один проект, которым можно её увлечь. Я как раз думал, где на него денег взять, но мне она не даст, а вам, да ещё если с Гуссенсом познакомите, – даст безусловно.

Проект этот оказался книгой анекдотов, причём без купюр, то есть местами откровенно матерных. И задуман он был не дешёвенькой книжонкой, а подарочным иллюстрированным изданием в переплёте из бумвинила с золотым тиснением. Правда, пока эта книга существовала только в Валеркином воображении. На деле имелся безрукий художник, наплодивший множество карикатур про обывательскую жизнь в глубинке, причём очень талантливых и смешных. Как уж он рисовал без рук, не знаю. Какая‑то система резинок, которыми он закреплял карандаши и кисточки на своих культяпках, – и рисовал.

Именно его рисунки натолкнули Дашкевича на мысль собирать анекдоты, а свалившиеся с неба свобода и гласность надоумили издать их, как есть. Валерка был уверен, что такое крутое издание станет настоящим бестселлером и всех нас озолотит. В общем, этот проект мы стали воплощать в жизнь. Решили приехать в Тобольск с Тоном Гуссенсом, познакомить его с руководством комбината, а заодно и с Братухиной. Тем временем Валерка подготовит макет книги, и Лена, как миленькая, согласится её субсидировать.

О приезде Тона стало известно многим Валеркиным друзьям, среди которых была довольно симпатичная Лина, бывшая «Мисс Тобольск‑87». Голландского гостя принимали в маленькой квартирке стандартного панельного комбинатовского дома, где Валерка жил с Лёлей и её сыном Данькой. Гуссенс не обратил никакого внимания на убогость жилища и незатейливость угощения. Мне вообще с некоторых пор стало казаться, что у себя в Голландии Тон вёл довольно скромную жизнь. Именно такие иностранцы, которым нечего было терять на родине, в то время приезжали делать совместный с Россией бизнес.

Пользуясь ролью хозяина, Валерка пригласил на встречу и Лину. Это было совсем некстати, ведь Гуссенса готовили к другой встрече, а молодая, титулованная красотка с точно такими же планами, но без копейки денег, могла испортить всю игру. Лина сразу взялась за дело и к концу вечера уже сидела у Тона на коленях и наманикюренными ноготками причёсывала его слегка плешивую шевелюру. Они о чём‑то ворковали, каждый на своём языке, явно довольные друг другом.

И тут в самый разгар идиллии, как тайфун, влетела Братухина, выкрикивая якобы английские приветствия. Гуссенс не на шутку струхнул, Лина соскользнула с его колен, что было воспринято Братухиной как сигнал к решительному штурму. До коленей, благо, дело не дошло, она ограничилась передачей голландскому гостю страшненького буклета своего магазинчика «Тобольская звезда» и фотографии, на которой комсомольская дива запечатлелась с закрытыми глазами и открытым ртом. Кое‑как удалось её спровадить, и со словами «увидимся позже» Братухина удалилась. Наверное, в её представлении это было сказано почти по‑английски.

С тех пор Лена Братухина стала частенько наведываться по делам в Питер. Каждый раз Тон прятался от неё и, судя по всему, не на шутку боялся. Тем не менее, одно упоминание его имени действовало на Лену возбуждающе. Туманные намёки на приглашение в Голландию возымели действие, и она дала денег на издание книги анекдотов.

Работа над книгой шла не так быстро, как хотелось Валерке. Я перебрала с десяток редакторов, но все отказывались, едва ознакомившись с первой страницей рукописи. Ни увеличение гонорара, ни снижение требований на исход не влияли. Оскорблённые голоса в телефоне так надоели, что я взялась за работу сама, уговаривая себя, что на вырученные деньги смогу издать что‑нибудь достойное. Но печатать все эти слова было настолько дико, что мне постоянно мерещились ошибки. Пришлось подключить весь коллектив издательства, чтобы общими силами вытащить наконец «бегемота из болота».

Мы сбились с ног в поисках типографии, которая смогла бы напечатать книгу и сделать это хорошо. Ведь по замыслу Валерки она должна быть подарочным изданием высшего класса. В конце концов, удалось пристроить будущий «шедевр» в контору с явно не профильным для такого дела названием – «Детская книга».