Последний дар Эбена

На следующее утро она проснулась со странным чувством, к которому примешался еще и страх. Ей снилась переливающаяся всеми цветами радуги гигантская змея. Она чуть было не коснулось ее щеки раздвоенным холодным языком, но в последний момент развернулась, и когда снова повернулась к ней, это была уже не змея, а чудовищных размеров скорпион, грозно приближающийся к ней из темной ночи. Эмма проснулась в тот момент, когда огромное жало, поблескивающее на конце черного хвоста, словно исполинская игла, вонзилось в кисть ее руки. Ей и раньше снились разнообразные причудливые кошмары. Однако этот сон отличался от других. Эмме показалось, что в это раз реальность и вымысел загадочным образом сплелись между собой. Она не могла понять, правда ли это было или нет. Впрочем, это было всего лишь ощущение и то мимолетное. Она прекрасно выспалась. Вчерашний день быстро забывался, а про то злосчастное яблоко она даже не вспомнила. Всего‑навсего небольшое приключение и то не по ее вине. Знай, она, что все так обернется, без сомнения предпочла бы яблоне грушевое дерево, потому что оно невысокое и даже она с ее маленьким ростом могла достать парочку другую, или же сливовое дерево. Такого рода приключения скорее были свойственны духу ее сестры, чем Эммы, которая попадала в них обычно по чистой случайности, или по незнанию, как в этот раз. Откинув одеяло, Эмма протерла сонные глаза и быстренько выбежала из комнаты. Все было, как и всегда. Радость переполняло душу при виде обыкновенного дня. Ничего так не радовало ее как все обыкновенное и спокойное, хотя она и мечтала обо всем необыкновенном. В гостиной мама уже накрывала на стол. Завидев Эмму, она улыбнулась ей в ответ, сестра копошилась с какой‑то игрушкой на большом диване перед телевизором, а рядом с ней сидела бабушка. Показывали один из ее любимых сериалов – «Разуму вопреки». Эмма только название и запомнила. Пропустить хотя бы одну единственную серию для бабушки было недопустимо, об этом не могло быть и речи. Это в ее понимании приравнивалось чуть ли не к смертному греху и каралось вопиющей неосведомленностью дальнейших событий. Эмма с Агатой не раз сидели рядом с ней и все пытались понять наивным детским умом, почему это в сериалах бабушки каждую секунду кто‑то кого – то убивает или почему Хоакин бросился из окна своего дома со странными словами и распластался с пробитой головой на каменной дороге. В такие душераздирающие моменты бабушка впивалась в телевизор чуть ли не со слезами и била себя по коленям, а девочки не могли удержаться от смеха, и приходилось их выгонять, чтобы не мешали смотреть. Вот и сейчас, Агата развлекала себя тем, что всячески отвлекала бабушку от телевизора. Когда наступал особо интересный момент, интригующий, как выражалась сама бабушка, Агата нажимала на лапку плющевого медведя, и подносила его прямо к ее уху. Та вздрагивала от нечеловеческого рева мишки, отчитывала ее, кричала, когда замечала, что интересный момент упущен. Позор! Она не успела услышать, что же сказала своей дочери Мерседес перед самой смертью. Агата тем временем заливалась смехом, и так продолжалось, пока терпение бабушки не лопнуло. Агату выставили с дивана. Она обиженно волокла игрушку к столу. Эмма при виде этой картины, прикрыла рот ладонью и тихо засмеялась, чтобы искры гнева бабушки нечаянно не коснулись и ее тоже, и помчалась мимо них в сторону ванной. Пока намыливала руки, она засмотрелась в квадратное зеркало. У нее уже входило в привычку подолгу любоваться своим отражением, при этом она глубоко задумывалась над чем‑то. Над чем именно, сама затруднилась бы ответить. Мысли плыли беспорядочно, то одно, то другое приходило на ум. В такие моменты она была отрешена от мира земного, подолгу парила в неведомых мечтах и покоряла сказочные высоты. Из такого мечтательного состояния ее обычно выводили призывы мамы поторапливаться. Сейчас она посмотрела на себя и тоже задумалась. На этот раз она внезапно вспомнила вчерашние приключения, мелкая дрожь прошлась по всей коже и, взбодрив, вывела из забытья. Тщательно отмыв руки, она потянулась за своей щеткой, и начала было чистить зубы, но внезапно остановилась. Взгляд ее сумел уловить нечто новое на тыльной стороне ладони левой руки, на промежутке между запястьем и большим пальцем. Осмотрев руку в третий раз, она убедилась, что ей не показалось, и на руке действительно есть рисунок. В трех местах кожа скукожилась, образовав сплетенные между собой округлые лепестки. От них книзу шла еле заметная полоска. Гриб! Сначала подумала она, но затем поняла, что это скорее похоже на один из тех деревьев, которые они с Агатой то и дело рисовали в детском саду. Оно было настолько маленьким, что Эмма засомневалась и вгляделась еще раз. Оно было на руке или появилось после вчерашнего дня, недоумевала она. Если не вчера, то когда оно успело появиться на ее руке? Могла ли она по неосторожности не заметить его раньше? Возможно, оно находилось там уже давно. Почистив зубы, она вытерлась маленьким полотенцем, и выбежала из ванной с беспокойным лицом, хоть и понимала, что ничего страшного. А когда Эмма тайком подошла к матери, чтобы показать ей рисунок, то и вовсе перестала волноваться. Мама не стала подобно ей скрупулезно рассматривать руку, а сразу поспешила уверить ее, что все хорошо и нечего волноваться из‑за такого пустяка. Успокоившись, Эмма позабыла об отметине, ибо это была отметина и села за стол. Раз уж мама так говорит, значит действительно не стоит уделять серьезного внимания такой незначительной вещи, тем более рассказывать об этом кому‑то еще.

За столом собралась вся семья – мама, папа, дед, бабушка и маленькая сестра, Агата – светловолосая девочка четырех лет с яркими малахитового цвета большими глазами, длинные ресницы которой, придавали ей вид сказочного неземного существа. Она уже шумела вовсю ложкой, так как наотрез отказывалась, чтоб ее взрослую девочку продолжали кормить другие. Бабушка то и дело держала ложку Агаты, чтобы помочь ей, но каждый раз встречала гневный взгляд, и ей приходилось отступать под упорным натиском нахмуренных бровей. С трудом пододвинув свой стул на высоких ножках к круглому столу, Эмма ждала, пока мама наливала манную кашу. Она подлила туда сахарный сироп, тщательно размешав, съела все с большим аппетитом. Затем принялась за сладкий чай. Не успела она допить, как послышался звонкий голос, доносящийся с улицы. Все подняли головы.

– Кого это нечистая принесла в такую рань? – пробурчала бабушка. – Прекратишь ты уже стучать ложкой или нет?! Съешь уже кашу свою.

Агата начала стучать еще сильнее и при этом не забывала тайком следить за реакцией бабушки.

– Эмма! Эмма! – звал нетерпеливый детский голос.

– Это, наверное, Соня, – сказала мама.

Соня лучшая подруга Эммы. Они еще на той неделе договорились, что встретятся, и вместе пойдут в гости к Соне. Вообще‑то Эмма должна была пойти вчера, но после происшествия с яблоком, начисто забыла про данное обещание. Теперь Соня пришла и настойчиво напоминала об этом своим звонким нетерпеливым голосом. Жила она на той же стороне Гиацинтовой улицы, что и Эмма, в двухэтажном каменном доме из желтого кирпича. Несмотря на многочисленные угрозы бабушки уничтожить яблоню, когда Эмма выскочила из дому, сразу заметила, что дерево стояло целое и невредимое, что очень ее обрадовало. Уж яблоня точно ни в чем не виновата. Держась за железные перила, по каменным ступенькам, поднялась она к воротам. Взволнованное лицо Сони она заметила еще издалека. Девочка ходила туда – сюда быстрыми шагами и то и дело заглядывала внутрь сквозь обнесенное железной сеткой заграждение.

– Пошли. Я зову, зову, Ты почему вчера не пришла? – возмущалась она.

– Пошли, – ответила Эмма, – а я вышла, как только услышала, что ты зовешь. Купили все? Не могла я вчера, забыла совсем… после…

– Конечно, купили, – нетерпеливо перебила она Эмму. – Все покажу сейчас, – на лице Сони засветилась торжественная улыбка.