Последняя пьеса Земли
– Пап, почему на улице темно? – спросил Алешка и всхлипнул. Он почему‑то говорила шепотом.
– А, это ты. Сам бы хотел знать. Ты там как? Почему говоришь шепотом?
– Мне страшно. Я спрятался в шкаф. Ты можешь приехать?
– Ну вот еще чего! Я на работе.
– Я хочу к маме!
– Мама скоро приедет. Подожди чуть‑чуть. И вылезь из шкафа. Окей?
– А что если она умерла?
– С чего ты взял? Она скоро придет.
– Просто мне страшно.
Денис вздохнул. Затянулся и взял телефон другой рукой:
– Брат далеко? Можешь дать трубку?
В динамике послышалась возня. И когда младший передала трубку Юре, Денис спросил:
– Ну что там у вас? Все нормально?
– Вроде, – ответил Юра.
– Из квартиры ни ногой, понял?
– Ладно. А что происходит?
– Не знаю. Просто почему‑то солнца нет. В общем, ты присматривай за братом. И как мать придет, пусть мне позвонит.
Денису загорелся зеленый свет.
– Все, давай, ехать пора, – и он сбросил вызов.
На следующем светофоре Денис встал в пробке в левом ряду. Всем здесь нужно было налево: улица уходила на мост и вела в центр города. По закону подлости правый ряд двигался чуть быстрее. Впереди, через несколько машин, стоял желто‑красный сто двадцатый троллейбус с рекламой M&M’s на боках. На сто двадцатом сегодня работал Леха Демидов.
Терещенко отправил ему голосовое сообщение: «Привет. Что там впереди?»
«Два придурка догнали друг друга».
«Теперь график к черту летит».
«Есть такое дело».
Терещенко побарабанил пальцами по рулю и окинул взгляд пробку. Встречка двигалась в плотном потоке, что для нее нехарактерно в утренний час. Обычно утром все люди спешили в центр, а вот в обратную сторону всегда было мало машин. И Денис подумал, что встречка вела на выезд из города. Это навело его на мысль: а не сматывались ли все эти люди из города? Может, они знают что‑то такое о происходящем, о чем Денис не в курсе?
«Куда делось солнце, как думаешь? Может, все эти люди валят из города?» – Денис отправил голосовое.
«Думаю, что всем до лампочки, что солнца нет. Им главное, чтобы интернет был. Если в кармане есть интернет, значит, все идет по плану».
«Сам‑то что думаешь обо всем этом?»
«Не нравится мне все это, Денчик. Если бы не смена, свалил бы на дачу с семьей».
«Думаешь, уже стоит валить?»
«Однозначно. Если солнца нет, тут два варианта: либо Земля больше не вращается, либо что‑то с солнцем».
«Может, затмение?»
– Может, и затмение. Но чтобы на несколько часов… не припомню, чтобы так когда‑то было… сегодня в двенадцать будет обращение президента. Может, он все прояснит?».
Терещенко потер щетину и еще раз окинул взглядом пробку. Он мог вырулить в правый ряд и поехать мимо пробки прямо по улице – в депо. Все равно у него уже настал полуторачасовой перерыв. Такой долгий перерыв – обычное дело в жаркую погоду, ведь в кабине троллейбуса не было кондиционера. И поймать тепловой удар было проще простого.
Зазвонил телефон. На экране высветился незнакомый номер и цифры были совсем не привычные. Денис сдвинул зеленую трубку:
– Слушаю.
– Денис Евгеньевич?
– Да.
В ответ собеседник пробормотал:
–Следователь следственного отдела старший лейтенант полиции Винокуров Игорь. Кем вы приходитесь Анне Викторовне Терещенко?
– Муж.
– Она погибла в ДТП. Вчера. Соболезную.
Денис нервно хохотнул, а потом умолк и уставился в пустоту. В груди расползался холодный и колючий иней.
– Нужно, чтобы вы приехали на опознание в центральный морг. К двенадцати сможете?
В пробке раздался гудок черного джипа, водила был какой‑то нервный тип, видимо, куда‑то спешил, и Денис вышел из ступора:
– А почему только сейчас мне сообщили?
– У вашей супруги документов при себе не было. Пока установили личность, сами понимаете, дело не быстрое.
– Как она… погибла?
– Такси не успело затормозить и… в общем, в грузовик. Ну так что, сможете к двенадцати?
Следователю явно было не до объяснений. У него таких как Терещенко – вагон. И с каждым беседы вести нет времени. Да и пофиг было следователю и на Анютку и на Дениса, не чувствовал чужого горя, потому что зачерствел. Работа такая, всем соболезновать не получится. С катушек слетишь.
– Да, думаю, да. А где это произошло?
– На улице Ленина. Напротив «Пивстопа». Док сказал, что она не сразу… если бы кто‑то вовремя зажал артерию, то бы, наверное, был бы шанс… но сами знаете, как у нас бывает… все просто смотрели, никто не подошел.
Денис закрыл глаза, поняв, что он видел, как Анютка погибла. Он был там. Был. СУКА!
– Хорошо. Жду, – ответил следователь.
Следователь отключился. Терещенко сунул телефон в карман, потянулся за пачкой сигарет, которая лежала на приборной панели. Закурил, а потом тихо заплакал. Он все видел, ВСЕ ВИДЕЛ! И не пришел на помощь. Может если бы он тогда оказал ей первую помощь, может она была бы жива? Вот дерьмо! ДЕРЬМО! ДЕРЬМО!
Покурил, и вроде стало легче. Вывернул руль, вклинился в правый ряд и поехал прямо. Миновал перекресток и остановил троллейбус на остановке. Открыл все двери. Сообщил в громкоговоритель, что по техническим причинам троллейбус дальше не следует.
«Что сделано, то сделано», – успокаивал себя Денис, подъезжая к депо. За то, что он свалил с линии, его могут и премии лишить, и даже уволить. Но ему сейчас было все равно.
