Потому что (не) люблю…

Что же мы с нами сделали? Что сказал бы нам на это сын? И что бы ответили ему на это мы?

Холодные пальцы дрогнули, я поднял голову. Маринка смотрела на меня, глаза стремительно наполнялись слезами.

– Привет, родная, – пряча дикую тревогу, через силу улыбнулся я. – Ты как?

Она моргнула, к виску тут же хлынул целый ручей слёз. Что‑то шепнула. Я не расслышал. Склонился ниже, и она повторила:

– Прости меня… если сможешь.

 

Глава 4

 

Август 2018г.

 

Горовец действительно закончил свои дела довольно быстро – прошло всего чуть больше часа. Правда, к этому времени Анжелка успела надраться и вела себя как сучка. На столе, конечно, не плясала, но демонстративно строила мне глазки и то разговаривала какими‑то тупыми полунамёками, то, замолкая на полуфразе, загадочно хихикала.

Выставить её из‑за столика я не мог из‑за Горовца, заткнуть в грубой форме тоже – это выглядело бы как попытка именно заткнуть, и Маринка могла бы трактовать это двояко. Поэтому я просто предложил своим прошвырнуться ещё куда‑нибудь, может, прогуляться по набережной, и Кирей, видимо почуяв обстановку, с готовностью согласился. А вот Маринка упёрлась.

– Зачем? Мне здесь нравится. А вам, Анжела?

– О‑о‑о‑чень! – салютнула та фужером.

– Значит, решено. Остаёмся.

Я задержал на Маринке долгий взгляд, призывая посмотреть на меня, но она словно не заметила. И вообще снова держалась нейтрально, как будто не имела ко мне никакого отношения. И я бы мог предположить, что это ревность или даже назревающий бунт… Если бы не наблюдал эту картину уже четыре месяца, и Анжелка тут явно была ни при чём.

Тогда я пригласил жену на танец. Она предсказуемо отказалась, зато тут же стала навязываться Анжелка, и несмотря на отказ, снова и снова продолжала ныть о том, что мы с ней непременно должны потанцевать.

– В память, так сказать, о днях минувших… – многозначительная пауза и хихиканье.

Я накалялся, Маринка сохраняла самурайское спокойствие. Разруливая ситуацию, Анжелку пригласил Кирей. Она отказалась, зато тут же вызвалась Маринка. Кирей в замешательстве глянул на меня… Я, естественно, кивнул. Вот такая тупая ракировочка.

– Замри, у тебя ресничка упала… – мурлыкнула Анжелка, едва они отошли от столика.

Я жёстко перехватил её протянутую к моему лицу руку.

– Какого хрена ты тут устроила?

– Оу, господин властный босс злится? Это так мило! Особенно учитывая, что он мне больше не босс! Уж я не говорю о том, что, помнится, кто‑то задвигал мне о неземной любви четы Магницких, которую ничто и никогда не омрачит. – С усилием выдернула руку, потёрла запястье. – Ну что ж, теперь‑то и я вижу, что вас действительно не разбить. – Ядовито улыбнулась. – У вас с этим и так полный порядок.

– Не понимаю, о чём ты.

– Хмм? – глотнув шампанского, томно протянула она. – Тогда, может, спросишь у Мистера Мускула?

Я бросил взгляд на танцующих – рука братана обнимала талию моей жены, её ладони лежали на его плечах. Оживлённо разговаривали, улыбались друг другу, глядя глаза в глаза. Всё довольно чинно, и были бы это посторонние люди – я бы даже не обратил внимания… Но это была моя жена, и я уже сто лет не видел от неё даже этого. Зато всего пару минут назад даже в этом словил прилюдный отказ. Скрутило злостью и ревностью. Осточертело всё. Просто до предела!

Наплевав на пафос обстановки, расстегнул ворот до груди и, заложив за ухо сигарету, качнулся на задних ножках стула.

– Чего ты добиваешься‑то, Анжел?

– А ты не знаешь?

– Даже не догадываюсь. Я не видел тебя полгода, и с удовольствием не видел бы ещё сотню раз по столько же. Расстались мы, несмотря ни на что, максимально корректно. У тебя теперь новая жизнь в новом статусе элитной содержанки – всё как ты мечтала. Так откуда столько желчи?

– Ты обидел меня, Данила Александрович, можно сказать, в душу плюнул! Уж я не говорю о том, что почти два месяца после увольнения мне пришлось экономить даже на маникюре. Согласись, это было некрасиво с твоей стороны, ведь, несмотря ни на что, работала‑то я всегда на совесть! И к тому же, я извинилась.

– Некрасиво было голой задницей на моём рабочем столе сидеть, Анжел. А всё остальное – по корпоративному уставу.

Она рассмеялась.

– Да ты просто даже не успел понять от чего отказываешься! И если бы не психанул, и дал мне шанс, тебе бы точно понравилось! И моя задница, и то, как она сидит на твоём столе, и тем более то, что ты мог бы с ней на нём делать. А хочешь, этот шанс дам тебе я? – Поддела носком туфли мою брючину, потёрлась ногой. – Я знаю, что тебе сейчас край как нужны инвестиции. Знаю, что Юрка жмётся, и мы оба знаем, что он так себе вариант, в отличие от его папани, который о металлургии даже слышать не хочет. Да? Предлагаю сделку: я уговариваю его присмотреться к твоему проекту и устраиваю вам деловую встречу. А взамен ты всё‑таки трахаешь меня на том самом столе. Одного раза будет достаточно, тут ведь речь уже не о связи на постоянку. Просто дело принципа, ничего личного.

Я усмехнулся. С‑сучка.

– Так нет уже того стола, Анжел! Я его сразу после твоей задницы в топку пустил. Ничего личного, просто дело принципа. А тебе ещё тогда сказал, что жене не изменяю, и с тех пор ничего не изменилось. И лучше бы тебе всё‑таки добровольно свалить отсюда. Серьёзно, пойди посиди в баре, а?

Она поджала губы, пьяные глазки сверкнули злобой.

– Ты хоть понимаешь, от чего отказываешься? И ради чего? – бросила красноречивый взгляд на танцующих Маринку с Киром. – Ты ведь деловой человек, подумай, что будет если ты не найдёшь инвестора в ближайший месяц? Да весь город уже знает, что тебя поглотят! И тогда твоя ненаглядная жёнушка наверняка с удовольствием променяет тебя на Мистера Мускула. – Ядовито ухмыльнулась. – Если не уже. А то что‑то она к тебе как‑то не очень. Или, скажешь, мне показалось?

И в тот момент, когда я уже представил, как мои пальцы сжимаются на её шее, из випки, озабоченно прижимая телефон плечом к уху, вышел Хачатурян – главный архитектор города. Следом братья Лебедевы – москвичи, основные арендаторы едва‑ли не всего побережья Волги южной части города. Немного погодя показался ещё какой‑то смутно знакомый тип, кажется, кто‑то из нынешней политической элиты местного пошиба. И только после этого, спустя ещё минут пять, вышел и сам Горовец в компании секретаря.