Приключения на ранчо Рэд-Крик

– Да это же не сова, – рассмеялся Джейк. – Послушайте, послушайте! Это же человек сове подражает. Ну!

Уханье. Все прислушались – слова Джейка показались не лишенными смысла.

– Эй, да сколько можно?! – возмутился кто‑то. – Ну точно, кто‑то шутит, при чем даже, наверное, из своих!

– А мы сейчас тоже пошутим, – веселясь, предложил Джейк. – Я тоже по‑совиному ухать умею!

И только он поднес руки ко рту, как на него внезапно налетел вскочивший на ноги Дэф. Сцапал, зажал рот ладонью, узкой и жесткой. Зашипел в самое ухо:

– Ты что, рехнулся совсем?

– М‑мм! – протестующе замычал Джейк. С трудом отцепил от лица почему‑то пахнущие полынью пальцы: – Пусти!

– Ты сдурел, Джейки? Нельзя так делать!

– Как?

– Отвечать ночью какой‑то твари, которую ты не знаешь, – сказал Дэф, и Джейк, решивший было, что друг вздумал его разыграть, вдруг разом поверил, что Дэф говорит серьезно: уж больно мрачно тот на него посмотрел.

– А я разве не знаю? – для порядка проворчал Джейк.

– Не знаешь, – подтвердил Дэф. – И погляди на Корки!

Пес стоял, вздыбив загривок, и тихо, проникновенно рычал, глядя куда‑то в сторону реки. Потом метнулся серой тенью прочь.

– Корки! Корки, вернись!

Снова заухало – то ли сова, то ли нет… Джейк вздрогнул. И снова мальчишки крикнули уже вместе:

– Корки!!!

Над рекой пронесся слабый вздох ветра – негромкий рык, отголосок недавнего совиного крика… возня, снова рык, борьба.

– Сказки, говорите? – уточнил кто‑то негромко.

Повисла тишина.

 

4

 

– Давайте ружье сюда! – рявкнул Пас. – Что за чертовщина еще такая?

– Корки! Назад!

Люди всполошились, и тишина треснула, как скорлупа птичьего яйца.

Клацнули ружья – одно, другое… Из туманной ночи выплыла бесшумная фигура – Корки. Он подбежал к хозяину, ткнулся в колени, мало не уронив его на траву.

– Это собака, наша собака, успокойтесь! – крикнул Джейк.

Впрочем, стрелять в Корки и так не собирались.

Дэф присел перед собакой на корточки, повернул песью морду к свету, оттянул губы, с затаенным ужасом ища чью‑нибудь кровь – но морда была чистая, только кусок какой‑то ветоши в зубах застрял. Разжав псу пасть, Дэф вытянул обрывок, покрутил в руках. Просто серая ветошь, какой в хозяйстве протирают все подряд – от ружей до пряжек сбруи или просто грязных рук.

– Ничего не понятно, – буркнул он. Взглянул на Джейка – мол, ты что‑нибудь понимаешь? Тот растерянно развел руками: нет.

Старшие точно так же не могли взять в толк, что происходит:

– Так, я сейчас найду, кого он там грыз, и того, кто ухал, и будь это даже сам апостол божий… – прорычал Пас снова.

– Пас, не богохульничай!

– Да мне плевать! Я сказал – попадись мне только этот шутник…!

– Что, казнишь судом Линча, э?

– Шкуру спущу! Работать за пятерых будет, – и следом прибавил испанское грязное ругательство.

– Пас, твою же душу! – возмутился кто‑то.

– О моей душе не переживайте, – рявкнул он в ответ.

– Что у вас тут за переполох? – перестук колотушки оповестил настороженных людей, что идет дежурный. – На нас что, напали? Но у меня все как раз спокойно!

Это вернулся тот, кто сменял Тома – парень, что пролил кофе, парень, которому не понравилась история Билла… Джейк попробовал вспомнить, как его зовут – и не сумел. Спросил у Дэфа.

– Боб, кажется, – ответил он. – Во всяком случае, назвался он так.

Переполох погас сам собой – а с ним и увяли все интересные разговоры. Что же… мальчики, поглазев еще немного в небо, все‑таки улеглись спать.

Уже проваливаясь в сон, Джейк видел, как, снова нацедив себе в кружку питья, Боб поворачивается в пол‑оборота к беседующим. Лицо его в полутени, и Джейк вдруг соображает – а он его ведь так и не рассмотрел до сих пор. Боб был не слишком компанейским парнем, ходил себе, уткнувшись в кружку, а днем и вовсе натягивал по самые глаза сложенный уголком платок, спасая нос и рот от пыли. Но сейчас вспыхивает ярче обычного костер, в который кто‑то подбросил особенно крупную сухую ветку – и Джейк видит, как вычерчивает яркий рыжий свет скошенную скулу, кривой, точно много раз сломанный нос, больше похожий на птичий клюв в таком виде, и круглые, большие глаза с почти начисто отсутствующими веками. Желтые, как огонь, яркие, беспокойные. Как у совы.

Джейк собирался было подскочить, изумленный, вскликнуть «смотри!» или что‑то еще подобное – но поздно. Сон сморил его, и утащил в дремотные глубины, точно на дно темного колодца, где плескались вместо воды всяческие видения. И приятных в эту ночь Джейку не досталось, спал он скверно. Сон был похож на черную мутную воронку, и в самой сердцевине ее гнездились кошмары, липкие и цепкие. Такие, что оплетают и не выпускают до самого утра, и даже с первыми лучами солнца вовсе не спешат выпустить добычу.