Приключения на ранчо Рэд-Крик

Про щуку он рассказал новому приятелю, кстати, сразу, как они добрались до речки. «Рэд‑Крик, река, чье имя носит ваш город», как сказал Дэф, и Джейк удивленно уточнил – то есть, «ваш»? Ну наш, неохотно поправил Дэф, сумрачно ухмыльнулся и заявил – рыбачить сегодня уже поздно, рыба попряталась в глубину или в тени под берегом, сидит там, хитрая и осторожная.

Корки попытался стянуть кроликов, и мальчики, переглянувшись, согласились, что так добычу до дома они точно не довезут.

– Сварим в похлебке, все равно есть уже охота, – пожал плечами Дэф. – Тащи мешок, там котелок есть.

В мешке, впрочем, был не только котелок и спички, но и соль, и пара картофелин, и – что особенно порадовало, половинка сырного пирога.

– Стащил на кухне, когда Марта зазевалась, – подмигнул Дэф.

– А тебе не попадет? – Джейк вспомнил суровую кухарку, что вопила из окна насчет воды, и пришел к выводу, что это она и есть Марта.

– Ну, меня же не поймали! Так что неизвестно еще, кто это спер! – Дэф разломил пирог, сунул в руки Джейку его порцию. Кусок достался и Корки, к большому восторгу того.

– Мне вот дома не разрешают таскать еду на улицу, – пробурчал с набитым ртом Джейк.

– И тебя это останавливает? – Дэф комично вздернул бровь и прищурился.

– Вот еще! – возмутился Джейкоб, еще решительнее вгрызаясь в начинку своего куска пирога.

Потом ребята все‑таки сварили крольчатину: вместе с шалфеем и диким луком, которые нашли на склоне над берегом, ну и картошкой из мешка, конечно же. Джейк не умел толком разделывать дичь, и поэтому занимался костром и котелком, помешивая варево, чтоб то не убежало через край. Крышки у котелка не было – видимо, потерялась в таких вот вылазках. Подвешенный на суковатой палке над костром, котелок коварно плевался брызгами, если зазеваешься: в таком деле, как варка чего‑то на огне, требовалась изрядная сноровка. Но похлебка все равно удалась – верно говорят, что лучший повар это голод! Что ни сваришь, все будет казаться вкуснее самых хитрых угощений на званом ужине! Так и вышло – и похлебку ребята умяли едва ли не быстрее, чем Корки – свою часть крольчатины.

 

Солнце забиралось все выше, а мальчишки купались до посинения, гоняли Корки по мелководью, поднимая тучи брызг, смеялись до боли в боках над любой ерундой и бессовестно валялись в тени, ничуть не заботясь о том, что их могли хватиться. Джейк и думать об этом забыл, а Дэф, казалось, нарочно отлынивал от возможной работы. Интересно, почему? И не влетит ли ему за такое? Сам Дэф ни о чем похожем даже вскользь не упомянул, но мало ли! Мало ли о чем он там не упомянул, в самом деле.

Что новый приятель явно что‑то недоговаривает, Джейк спохватился, наверное, только тогда, когда слушал длинный и местами завиральный, как ему казалось, рассказ Дэфа про охоту на диких индюшек. Если он не врал – тут у Джейка были большие сомнения – на этой охоте он едва не насмерть подрался с охотником‑пуэбло.

– Потому что он зашел на земли нашей семьи, нашего становища! А, каково? Это была моя индюшка, и не стоило этому бродяге на нее зариться. Я сбил его с ног – прыгнул с дерева, пока он считал настрелянных птиц, и отобрал у него нож. И тогда‑а‑а вот…

– Врешь ты все, – отмахнулся Джейк. Он сидел под деревом, грыз длинную травинку, обдирал с зеленой ветки листву, кидал листья Корки, и тот ловил их пастью, выплевывал и ловил новые.

– Чего это я вру? – возмутился Дэф.

– Да кто ради птицы убил бы?

– Э, ты не знаешь охотников прерий, – протянул он. – Если бы мы поменялись местами с тем парнем – он был постарше, чем я – то вряд ли бы тебе было сегодня с кем торчать на речке.

– А ты?

– А я его отпустил. Оставил на память два пореза на правом плече, да забрал добытых индеек… и нож. Нож‑то вот он! – и Дэф ловко крутанул в ладони короткий нож, тот самый, которым сегодня чинил стрелы и вырезал узоры на самодельной трости. Крутанул и спрятал – так быстро, что и не разберешь, когда успел. – И в чем же я тогда вру?

Джейк присмотрелся к новому своему приятелю. Присмотрелся так внимательно, словно на самом деле искал предательские признаки обмана в глазах и выражении лица… Он их не нашел, зато разглядел кое‑что совсем другое, что прежде ускользало от внимания.

– Да в том, что ты не навахо, – брякнул Джейк.

– Это еще почему? – совершенно искренне удивился Дэф.

– У тебя глаза другого цвета! – торжествующе заявил Джейк. И правда – у потомков индейцев обычно глаза карие, как ореховая скорлупа, или вовсе черные, такие, что и зрачка не разглядишь; а у его приятеля радужки были серые, светлые, прозрачные, как вода. И вдобавок отблескивали, как серебряные монетки с золотыми ободками. Джейк продолжил, вдохновенный своей догадкой:

– И если бы только глаза, ага? На четверть, да? А не наполовину? И навахо ли?

– Ну и к чему это ты?

– По‑моему, ты этот… полукровка. Утэвво.

Дэф подскочил, как ужаленный. Сверкнул глазами, точно дикий кот, и Джейк счел за благо тоже подняться на ноги.

– И что, если и так? – зло прошипел товарищ.

– Да, в общем‑то… ничего, – Джейк растерянно улыбнулся, понимая, что сейчас схлопочет тумака, и даже небезосновательно. – Только зачем врать‑то?

– И в чем я тебе соврал?

– Про индейцев.

– Да ну тебя к чертям собачьим! – оплеуху Джейк хоть и ждал, а все равно проворонил. В ушах зазвенело, больше от обиды, чем от боли – и он ответил точно таким же тумаком.