Приключения на ранчо Рэд-Крик
Связка голубиных тушек росла, а стрелы в колчане убывали – далеко не все из них возвращались с птицами, и тут, розовея ушами от стыда, Джейк признавал свою вину во многом. Из лука он стрелял хорошо – для городского парня. Что с мальчишкой‑утэвво он и так и этак не смог бы тягаться, Джейк сообразил тоже уже потом. Все‑таки про этих утэвво говорили всякое разное, и сторонились их, считая чужаками, почти в равной мере и белые, и индейцы; а что из этих разговоров правда, а что нет, Джейк понятия не имел. Впрочем, Дэф почти ничем на утэвво и не был похож, разве что вот глаза… да и смуглость загорелой кожи все‑таки не красноватой бронзой, а оливковой, зеленоватой патиной[1] на этой бронзе отливает. Но это еще поди присмотрись, в самом деле, разгляди эту зеленоватость. Джейк вот вообще сколько времени смотрел – и не замечал!
Когда кончились стрелы, а от связок пернатых тушек отяжелели оба седла, мальчишки нарвали только‑только наливающейся, молочной сладкой кукурузы, объелись ее, сколько влезло, и потом кидались друг в друга обгрызенными початками. Выбирались с поля растрепанные, исцарапанные… и наконец снова переставшие друг на друга дуться, выкинув из головы недавнюю размолвку.
И вот тогда‑то и обнаружилось, что уже изрядно поздно. Небо стало рыжим, и огненно полыхало у горизонта, а в ложбинах поселились синие густые тени. Такие же тени следовали за мальчиками, их собакой и лошадьми – длинные и несуразные.
– Пора возвращаться, – вздохнул Дэф.
– Ага… – протянул Джейк.
Оба подумали – интересно, попадет за отлучку, или нет? Могло быть и так, и этак.
Они стояли у края поля, смотрели в горизонт – туда, где яркое оранжевое солнце‑тыква катилось к кромке дальних горных отрогов. Между ними уселся пес – узкая волчья морда и могучий загривок; Джейк и не сомневался уже, что Корки наполовину – волчьей крови. Спросить? Или… подумав немного, спрашивать ничего из того, что крутилось на языке, Джейк не стал, зато вместо этого протянул над собачьей головой руку:
– Слушай… а давай дружить?
– Ага, – фыркнул Дэф. Протянутую руку пожал и добавил уже серьезно: – Давай.
После прищурился и уверенно кивнул:
– А нас уже наверняка ищут.
Джейк поежился – ему могло равно и влететь за самоволку от отца, или все ограничилось бы добродушным хмыканьем, в зависимости от папиного настроения; Джейк о том хоть и переживал, но не слишком – вряд ли ему влетит сильно, если и влетит. А вот что за выволочку может получить удравший на весь день от работы его новый друг… Джейк храбро решил, что скажет в случае чего, что это была его идея, и виноват только он.
Да, конечно, мальчишек хватились. Только все вышло не так, как Джейк успел вообразить. Во двор они въехали вроде бы незамеченными. Успели расседлать и почистить лошадей, забросить связки голубей на кухню к свирепой Марте, и получить от нее нагоняя только за неплотно закрытую дверь, через которую коварно пробрался Корки. Пес тяпнул со стола полуощипаного петуха и был с ним таков. Мальчишки погнались отнимать, разумеется, под грозный вопль кухарки, подробно рассказывавшей, куда следует провалиться бестолковой собаке «и заодно ее придурочным хозяевам»
Давясь смехом, они тянули каждый в свою сторону – Джейк вцепился в загривок пса, а Дэф отнимал петуха, силясь хоть как‑то выдернуть неправедную добычу из пасти мохнатого друга. Тот же прижимал уши, закатывал глаза – но пасть не разжимал, зараза такая, порыкивая и все сильнее стискивая челюсти.
– Бесполезно, он не отдаст, – наконец сдался Дэф. Выпустил петушиную ногу, и Корки, почувствовав свободу вожделенной добычи, могуче встряхнулся всем телом. Джейк скатился с его загривка, как вода с утиных перьев, не удержал равновесия и плюхнулся на задницу, прямо в пыль. Хохотал он при этом как ненормальный, что в изрядной мере мешало встать. Просто сидел и смеялся, не в силах остановиться. Замечательное завершение дня – отнимать у собаки ворованную курицу! Точно так же смеясь, Дэф подал ему руку – и тогда Джейк, ухватившись за нее, наконец поднялся.
Тут‑то на шум – не иначе, как на шум! – во двор высыпали взрослые.
– Ага, вот и они! Явились! – среди первых Джейк рассмотрел своего отца.
Пригляделся, стараясь понять, в каком тот настроении. Вроде бы хмурится, но не слишком старательно… может, и обойдется без выволочки?
– Ну и где же вы, молодой человек, болтались весь день? – ворчливо уточнил Джордж Фей у сына.
– Мы охотились на голубей и проверяли силки, – совершенно спокойно ответил Дэф, выходя чуть вперед. Джейк даже ничего сказать не успел!
«Уй‑й‑й» – только и подумал он. Глянул мысленно со стороны на себя и своего друга – растрепанные, пропыленные, у Джейка еще после короткой драки рукав рубашки порван и пуговиц на вороте не хватает…
– А я говорил, что они вместе удрали! – дядя Питер О’Нил тоже выдвинулся из толпы, поглядел на мальчишек, рассмеялся заразительно, как умел это только он. Хлопнул джейкова отца по плечу и подмигнул:
– Что, Джори, говоришь, хотел, чтоб мальчик научился знакомиться с нужными людьми? По‑моему, ему не нужно этому учиться, он и без того прекрасно справляется!
И следом добавил, поворачиваясь к мальчишкам:
– Как охота, сынок?
– Нормально, пап, – Дэф пожал плечами, улыбнулся. – Только вот силки кто‑то порвал. Если бы были браконьеры – так кроликов забрали бы, да?
– Непременно, – кивнул дядя Питер. – Но их не забрали?
– Не забрали, – Дэф отрицательно мотнул головой.
Дядя Питер только картинно развел руками – ну нет, так нет, значит!
Джейк ошалело покрутил головой, пригляделся… и только сейчас сообразил, что длинная, едва ли не лисья улыбка и у отцова товарища, хозяина ранчо дяди Питера О’Нила, и у его нового друга Дэфа практически одинаковая. Выходит, тоже О’Нил, да не просто – а еще и сын дяди Питера! Вот так шутка! А Джейк‑то думал…!
– Идите в дом, юные рэйнджеры, – фыркнул Питер. – Голодные поди, как черти, а?
– Есть такое, – хором отозвались мальчишки, потом переглянулись – и прыснули снова.
Определенно, если бы Джейку предложили второй точно такой же день, он бы ни в коем случае не стал отказываться.
2
– А все‑таки, кто запутал силки?
[1] Патина – зеленовато‑бурый налёт, образующийся на предметах из меди, бронзы и медьсодержащих сплавах в результате окисления под воздействием окружающей среды. Придает старинным предметам благородность и особую красоту. На серебре также бывает патина – черно‑буроватая, темно‑серая или полностью черная.
