Принуждение к браку

– Прекрасно, – широко улыбается тот и наконец снова смотрит прямо на меня.

В глубине его глаз поднимается что‑то темное, мне становится не по себе. Вроде человек не выражает никакой агрессии, тем не менее она как будто таится где‑то на его поверхности.

– Так, значит, ты согласен, я правильно понимаю? – осторожно спрашиваю, главным образом чтобы отвлечься от тьмы, все активнее плещущейся во взгляде жениха.

– Верно, милая, – кивает он. – Сейчас как раз пойдешь работать на меня, раз такое активное желание деятельности проснулось.

Роберт резко встает и хватает меня за руку.

– А ну пошли, дорогая. В спальню, – злобно цедит он сквозь зубы.

Роберт резко встает и хватает меня за руку.

– А ну пошли, дорогая. В спальню, – злобно цедит он сквозь зубы.

– Ч‑что? З‑зачем? – я уже заикаюсь, как человек с постоянными проблемами в речи.

Пульс мигом разгоняется до повышенных отметок, адреналин зашкаливает.

– Поговорить, – сурово произносит мужчина. – Я не собираюсь устраивать бесплатное шоу для Лиззи. Да и ты же не хочешь, чтобы она снова получила от меня урок?

Договаривает и с большей силой тянет из‑за стола.

Мне ничего не остается кроме как подчиниться и встать. Руке больно в месте захвата, наверняка останется синяк. Он что ли в курсе того, что я интересовалась у горничной, что с ней случилось? Откуда? Лиззи настолько все‑все докладывает?

Такие сумбурные обрывочные мысли роятся в моей голове пока мы спешно поднимаемся по лестнице. И тут я случайно спотыкаюсь об угол коврового покрытия и неуклюже падаю на четвереньки.

– Ооох, какая же ты, – рычит Роберт, – бесишь меня! Вставай! Живо! И этой неумехе, ленивой прислуге все‑таки еще достанется. Создает ловушки, о которые мы рискуем покалечиться.

– Не надо! Она‑то тут при чем?

– А кто при чем? Ты? – прищуривается Ромиро, резко потянув на себя. – Она бы тебя не выгораживала, уж поверь мне. И кстати, ты замахивалась на Лиззи сковородкой?

– Что я делала? – стою в шоке от услышанного. Даже мандраж от предстоящих разборок с женихом отходит на второй план от потрясения от чужой коварности.

– Я так и думал, – удовлетворенно кивает Роберт. – Я изначально знал, что ты не такая, собственно, поэтому и взял тебя. Забудь о прислуге, я разберусь. У нас разговор поважнее будет.

И мужчина вталкивает меня в свою спальню.

Опасливо кошусь на широкую кровать. Столько времени не видела ее и еще бы как минимум столько же не видела дальше.

А Роберт тем временем закрывает и заколдовывает дверь, видимо, чтобы нас не было слышно и, я ни каким чудом не сбежала. Затем мужчина снимает галстук и расстегивает две верхние пуговицы на своей рубашке, освобождая шею. И закатывает рукава по локоть. Я слежу за этими манипуляциями очень внимательно, пытаясь предугадать его следующий шаг, но пока бесполезно.

– Так на чем мы там остановились, милая? – опасно сощурившись, спрашивает он. – Ты хотела выйти на работу?

– Эм, да, примерно так. Но ведь я просто спросила, совершенно не обязательно так злиться, мне всего лишь скучно, – тщательно подбирая каждое слово, медленно отвечаю я.

– Ах скучно? Да бедняжечка ты моя, – притворно ахает мой жених, всплескивая руками. – И как же я должен тебе помочь? Может, мне станцевать?

– Н‑нет, спасибо, – совсем теряюсь я.

– Понятно, что нет. Еще бы ты «да» сказала, – возвращается к строгому тону мужчина. – Значит, так, Мэри. Если ты не поняла в прошлый раз, то повторюсь, единственное правило для тебя в этом доме – это безоговорочно и во всем слушаться меня. Это основная черта хорошей жены и самая важная для моего прекрасного настроения.

– Но я же, – пытаюсь оправдаться.

– Погоди перебивать! – властно останавливает он, поднимая руку вверх. – я прекрасно знаю, что ты там хочешь вякнуть. Что ты просто спросила, не ослушивалась и так далее. Если бы я хотел, чтобы ты работала, я бы сам отправил тебя на работу. Это ясно?

Неуверенно киваю.

– Замечательно. Не зря ты все‑таки получала образование, да? – издевается Роберт. – А если я говорю иди купи себе платье, ты идешь его и покупаешь. Все. Думать не надо, милая моя! Отвыкаем от этой плохой привычки.

Он продолжает дальше в таком же духе, но я не слушаю. Стою и просто стараюсь не расплакаться от обиды. Меня еще никто в жизни так не унижал и не опускал. Отвратительное чувство собственной никчемности дополнительным грузом распространяется внутри.

– И вообще, раз тебе так хочется сменить деятельность, скучно и прочее, могла бы вспомнить, что жених твой давно не обласкан. Зажило там у тебя все? Или как? Сколько можно ждать!

– Эм, – не сразу понимаю, о чем он спрашивает, а когда понимаю, сразу же ужасаюсь по новой. – Болит еще чуть‑чуть.

Еле слышно пищу и сразу краснею от смущения.

– Плохо, очень плохо, – качает головой Ромиро. – Получается, я деньги зарабатываю, забочусь о благополучии нашей семьи, о том, как тебя развлечь, а ты что? Никакой отдачи. Нехорошо это, ой, как нехорошо.

И произнося эту речь, мужчина движется на меня.

– Ты, ты это о чем? Ты чего от меня хочешь? – испугано лепечу и пячусь назад, пока не утыкаюсь спиной в стену.

А Роберт тем временем продолжает свое неспешное движение на меня. Идет расслабленным уверенным шагом, словно хищник за легкой добычей, которая точно никуда не денется.

– Что я хочу, милая? – глаза мужчины загораются опасным огоньком. – Сейчас я тебе покажу, чего я хочу.

И грубо хватает за руки и заводит их вверх, а второй рукой сжимает мой подбородок и открывает рот. А затем с силой впивается в губы, нещадно терзая их, проникая своим языком вглубь.

– Ммм, – мычу сквозь это действо, и как только предоставляется пауза, произношу, – но ведь мне еще нельзя, лекарь сказал, что рано.