Принуждение к браку

– Ничего, мы попробуем пока другие формы общения, – ухмыляется мужчина.

– Это к‑какие такие другие? – испуганно спрашиваю.

Но Роберт вместо ответа снова запечатывает мой рот своим. У меня уже ноют губы от такого натиска, а он все не прекращает и не прекращает. Только придвигается вплотную.

О нет! Прямо в живот мне упирается внушительное желание мужчины.

– Давай, милая, погладь его сквозь брюки, ну же, – шепчет он мне на ухо и отпускает руки из захвата.

Неуверенно дотрагиваюсь до мужчины, и реакцией мне идет его глухой стон. Тут же одергиваю свою руку обратно.

– Ну что же ты, не бойся, знакомься с ним поближе, а то в прошлый раз не удалось. А сегодня тебе его еще и в твой сладенький ротик брать.

– Эм, что? – в ужасе переспрашиваю.

Чтобы я брала это в рот? Еще больше унижения на сегодня?

– Тебе понравится, – говорит Ромиро и снова затыкает меня поцелуем.

Да как такое может понравиться? Я ведь леди, а не шлюха!

Собираю всю свою силу и отталкиваю мужчину. А потом…

– Я. Не буду. Этого. Делать, – специально раздельно произношу.

– Почему? – как‑то слишком спокойно спрашивает Ромиро, сразу поняв, о чем речь.

– Мы не женаты! – выдвигаю самый железный, на свой взгляд, аргумент.

– Ничего, будем. Да и это не моя вина, сама выбрала еще год в невестах ходить. Но даже не надейся сбежать, ясно? Потому что если не магия, я тебя точно из‑под земли достану и такое тебе устрою, что точно замуж не возьмет никто, кроме самого последнего простака. Так что на колени, милая, сближаться будем, – грубо заканчивает Роберт и мягко надавливает на мои плечи.

– Нет! Еще раз говорю. Я потомственная аристократка, а не шлюха! – совершенно искренне возмущаюсь настойчивостью мужчины.

– По‑твоему сосут только шлюхи, – прищуривается Роберт.

– Конечно, – горячо отвечаю я.

– Аха‑хах, – смеется мужчина, – интересная точка зрения. Или ты таким образом запутать меня хочешь? Обмануть? Кристиану своему ненаглядному, поди, отсасывала за милую душу, этот факт я ведь никак не проверю.

– Да нет же! Я ведь говорила, что между нами с ним ничего не было!

– И какого это было, а? Сладко? Достаточно по‑шлюшьи? – Ромиро словно и не слышит меня. – Ты была на коленях перед ним? Заглядывала преданно в его глаза, словно какая‑то шавка. А он, должно быть, наматывал на свой кулак твои длинные шикарные волосы и насаживал на себя все глубже и глубже.

– Нет! – кричу, что есть силы. – Никогда ничего не было!

– А со мной не хочешь, конечно, со мной ты холодная леди, вся из себя аристократка, чтящая этикет и прочие нормы поведения, – продолжает гнуть свои линию Роберт. – Но только меня, милая, забыла спросить.

И мужчина резко притягивает меня к себе и хватает за волосы.

– А‑ай! Что ты делаешь, Роберт, не надо! – истерично кричу и пытаюсь вырваться из хватки мужчины.

– Не переживай, я буду таким же, нет, лучше. Тебе понравится. И волосы накручу на кулак, и одобрительно наблюдать буду, ну же, давай.

Он пытается опустить меня на колени, но я не даюсь, между нами завязывается потасовка. Роберт тянет к себе вниз, я отчаянно отталкиваю его, пытаюсь драться. И без того понятно, что разговоры не помогут, он меня попросту не слышит. Его переклинило на своем.

Не знаю, откуда во мне столько силы так долго сопротивляться крупному мужчине, или же он меня жалеет и не действует на всю свою мощность. Да и времени, наверное, проходит совсем ничего, это только мне кажется, что мы боремся целую вечность, перемещаясь по комнате, словно стихийное торнадо и чудом не натыкаемся ни на что. Но все‑таки всему приходит конец. И этому безумству тоже.

Я не понимаю, кто именно виноват. То ли я сама спотыкаюсь, то ли Роберт намеренно толкает, но моя правая нога подкашивается, я теряю равновесие и, беспомощно махая руками в воздухе, падаю и больно ударяюсь скулой о ножку кровати.

 

10

 

Я теряю равновесие и, беспомощно махая руками в воздухе, падаю и больно ударяюсь скулой о ножку кровати.

Перед глазами мелькают черные точки, а сама я как будто отключаюсь на некоторое время. Кажется, теперь я на себе испытала выражение «искры из глаз».

– Вставай! Чего ты там разлеглась! И не смей рыдать и выставлять меня тираном! Ты сама шлепнулась. Нечего причитать теперь о том, что я руки распускаю! Если бы распускал, все было бы по‑другому! – Роберт до сих пор на своей волне, кричит и обвиняет.

Но мои глаза уже застилают слезы. Мне больно, обидно, унизительно, и в сущности абсолютно неважно, что именно говорит Ромиро. Сейчас я как никогда понимаю, что он сосредоточенный на себе козел, себялюбивый эгоист, заносчивый мудак. Продолжать можно долго, но следующие рассуждения мужчины заставляют меня прислушаться в изумлении.

– Твою мать, Мэри! – орет он и со всей силы бьёт кулаком в стену. Я вздрагиваю. – Что ты со мной делаешь!? Я ведь люблю тебя, всегда любил! Буквально одержим тобою большую часть своей осознанной жизни! С тех пор, как узнал, что родители решили за нас наши судьбы. А ты, что ты делаешь, малыш? Превращаешь меня в монстра, ведь так нельзя, слышишь? Нельзя.

Какая к Мерлину любовь!? Смотрю огромными глазами на навязанного жениха. Разве так любят!?

Да он же ненормальный! Возникает чёткая мысль в голове при взгляде в полные безумства глаза мужчины. И как я раньше не замечала. Он действительно одержимый.

Я сглатываю и ощущаю, как бегут мурашки по спине. Черт, кажется, я попала ещё сильнее, чем думала.

– Блин, что у тебя с лицом? – только сейчас, немного отвлекшись от собственных стенаний, замечает Роберт. – А ну иди ко мне, красавица. Я сказал, иди!

Добавляет нервно, заметив, что я так сижу на полу, молчаливо смотрю на него.

Нехотя поднимаюсь, а он подскакивает ко мне на встречу и тут же нежно заключает в свои объятия. И было бы хорошо и уютно, если бы только это не были объятия Роберта.

– Вот так, моя хорошая, вот так, – Ромиро гладит меня по спине. – Это ты так о кровать ударилась? Ничего себе, – осторожно проводит пальцами по ушибленной скуле. – Ну извини, что не сдержался, ты упала, извини. Ты такая маленькая, ты не должна страдать. Это все ревность, она, проклятая. То ты сообщаешь, что хочешь работать, как будто я плохо с тобой обращаюсь, то Кристиан встаёт перед глазами, как ты улыбалась ему постоянно в академии. Ему! Не мне! Потому и думается все время, что с ним ты была другой, понимаешь?