Прокурор с Эльтона

Глава 8. Хёклу

 

Эрик Вейсс

Ноздри и слизистую защипало от едкого дыма – смеси тлеющего пластика, синтетики и характерной противопожарной пасты, которой промазывают стыки турбин с несущей частью космических кораблей. Пожалуй, именно этот резкий неприятный запах и заставил меня прийти в себя.

Я открыл глаза, проморгался, прищурился, всматриваясь в густой серый дым. К счастью, открытого огня я нигде не увидел. Похоже, нам всё‑таки удалось замедлить скорость «Тигра» настолько, чтобы сбить огонь, а остатки пламени затушила местная река. Я откашлялся, прочищая горло, сплюнул солоноватую розовую слюну на пол, отвязал ремни и направился, насколько это позволяло искорёженное пространство «Тигра», к Алессе‑Элизе. Судя по её позе, она тоже ненадолго потеряла сознание от жёсткого приземления. Подушки безопасности с мягким «пш‑ш‑ш», как старенький продырявленный мячик, прямо на моих глазах опадали на торпеду. Значит, в отключке я был не так долго. Тихо шипела вентиляция, всасывая вонь.

– Лиз? Лиз, ты как?

Я мягко потеребил за плечо девушку в синяках и царапинах.

– А, что? Мы живы? – пробормотала эльтонийка, с трудом фокусируясь на мне.

– Живы, – я хмыкнул, рассматривая лицо Алессы.

Сейчас она, с растрёпанными волосами, обкусанными на нервах губами и доверчивым взглядом огромных глаз цвета тропического океана, как никогда напомнила мне ту самую Лиз с М‑14, которую я любил девяносто лет назад. Худую, тихую, робкую Лиз с острыми ключицами, ногами‑спицами и ссадинами по всему телу из‑за тяжёлой работы уборщицы. Недавние эмоции – злость, обида, непонимание, ревность и недоверие – всё бесследно растворилось. Осталась лишь бесконечная усталость после пережитой поездки и желание позаботиться, правда, последнее пришлось притопить на корню, напомнив себе, кто передо мной.

– Надо уходить, – проговорил я, помогая подняться Алессе‑Элизе и подставляя плечо в качестве опоры. – Вряд ли что‑то рванёт, огонь потух, но дымом отравиться можно. К тому же по технике безопасности при любой аварийной посадке рекомендуется покинуть транспортное средство.

– А? Куда уходить?.. – Зрачки девушки были шире, чем обычно.

Я недовольно нахмурился. Похоже, она приложилась головой сильнее, чем я думал.

– Лиз, пожалуйста, сосредоточься, это очень важно. Ты говорила, что уже бывала на Хёклу. Мне надо искать кислородные маски? Защитный костюм от радиации или ядовитых испарений? Мы можем выйти просто так, как сейчас одеты?

– Да, конечно, можем. Возьми только визоры.

– Что?

Алесса‑Элиза протяжно застонала, прикрыла веки и потёрла виски.

– Нестабильная сингулярность… Прости, плохо соображаю. Голова раскалывается от удара, картинка плывёт, а в ушах звенит, – пожаловалась она. – Все кабины управления космических кораблей оснащаются солнечными визорами или затемняющими полумасками, чтобы пилоты могли смотреть на яркие звезды. У тебя в «Тигре» затонированные иллюминаторы, но и визоры тоже должны быть. Поищи. Нам нужна защита для глаз, вроде бы это всё из остро необходимого.

Я кивнул и принялся перерывать бардачки и вместительные карманы под турбиной в поисках озвученного. Пока искал, рассуждал еле слышно для самого себя:

– Планета не колонизирована, а значит, здесь не производилось зачисток. Скорее всего, наша посадка привлекла внимание крупных хищников…

– Что? Ты сказал «хищники»? – послышался слабый голос Алессы‑Элизы из‑за спины. – Я не думаю, что они здесь водятся. По крайней мере, я не видела ничего подобного.

«Хм‑м‑м… а вот это уже странно», – подумал про себя и подал визоры второго пилота эльтонийке.

– Хорошо, тогда пойдём. Сейчас в «Тигре» опасно, можно отравиться дымом от пластика.

Воды в том месте, где остановился истребитель, было по колено, не больше, но она оказалась страшно ледяной и плотной, как кисель. Каких‑то пять, может, десять метров дались мне с трудом, так как держать равновесие оказалось очень сложно. Но когда мшисто‑зелёный берег с редкой растительностью закончился, идти стало ещё сложнее, и я понял, почему Алесса‑Элиза так настаивала на солнечных визорах.

Всюду, куда падал взгляд, из‑под земли росли сияющие кристаллы: аквамариновые, васильковые, бирюзовые, лазурные с аметистовыми прожилками, бледно‑голубые, почти белые… Лучи поднимающегося из‑за горизонта светила облизывали минералы, проходили их насквозь и частично отражались от полузеркальных граней. Свет множился в кристаллах, запутывался и от этого становился лишь ярче. Некоторые камни напоминали хрустальные деревья высотой в два или даже три роста стандартного гуманоида, некоторые больше походили на драгоценную, высеченную из сапфиров и изумрудов траву. Встречались и гладкие круглые минералы, но таких оказалось меньшинство. И лишь редко‑редко между светящимися камнями то тут, то там росли простенькие кустики с длинными полупрозрачными листочками, совсем не создающими тень.

Я поднял руку к виску и машинально увеличил непрозрачность стёкол визоров до максимально допустимого уровня. Блистающие копи муассанитовых гор и зеркальные высотки Цварга по сравнению с Хёклу показались бы тусклой грушевидной лампочкой на двадцать ватт из прошлого. Даже сквозь затемняющие визоры болезненная резь в глазах заставляла щуриться. Элиза вскрикнула, отвлекая меня от созерцания мирной картины сияющего поля, и схватила за локоть, чуть не упав.

– Ай, швархова планета, ну что же так не везёт‑то…

Она наклонилась и решительно стянула туфли с изящных лодыжек.

– Ты замерзнешь! Надень обратно! – возмутился я, видя, как она наматывает на стопы разорванный надвое шёлковый шарф. Тот самый, на котором остались следы её крови.

– По‑моему, лучше замерзнуть, чем переломать ноги, – беззлобно огрызнулась Алесса и помахала туфлей на гигантской шпильке. – Это тебе хорошо, ботинки на плоской подошве. А мне что делать? Тут на этом не пройти.

– А если они ядовиты? Наступишь на что‑то острое?

– Чтобы не наступить на что‑то острое, шарф и наматываю. А ничего ядовитого здесь нет, по крайней мере, по официальным данным. – Эльтонийка тяжело вздохнула.

– И много раз ты здесь бывала? – уточнил, рассматривая её обувь. В принципе отломать каблук так, чтобы потом можно было ходить, волне реально…

– Раза три или четыре.

Она в который раз потёрла лоб.

– И долго ты тут была? Зачем? – продолжил расспросы.