Путешествие на край Земли
– Сейчас два часа пополудни. «Фрисландия» отчаливает из порта через два часа. Нам предстоит путь, примерно вдвое больший, чем из Дувра в Остенде. У нас более современный винтовой пароход, развивающий скорость выше колесного, однако, последние мили нам придется не спеша идти узким каналом, что несколько замедлит наш путь. Согласно справочнику Ллойда, мы прибудем в Амстердам около восьми часов вечера. Кстати, я уже успел послать телеграмму в редакцию, где сообщил, что мы благополучно достигли континента.
Эти слова мой кузен произнес уже в нашей каюте. Она, как ни странно, была не такой роскошной, как на «Принцессе Клементине». Эдвард сказал, что «Фрисландия» быстроходное судно и делает упор на скорость передвижения, а не на роскошь.
– Зато мы можем заказать ужин себе в каюту и нам не нужно никуда ходить. И вот что, Джо… ты не хочешь сделать несколько снимков? – спросил Эдвард.
Удивительно, как я забыл о своей обязанности делать фотографии нашего путешествия. И это притом, что обладал блестящей памятью. Возможно, это происходило оттого, что я еще не привык к такой работе. У меня кружилась голова от стремительной перемены мест, кораблей, портов и вокзалов. Я даже расстроился, что не сделал несколько фотографий нашего судна еще с причала, чтобы был общий вид. Впрочем, я утешался тем, что, возможно, сделаю это уже в амстердамском порту, пусть это будет даже в сумерках.
Я выбрался на палубу и стал устанавливать на треногу свой фотоаппарат. Вид, надо признаться, был неплохой. Небольшой, но оживленный порт с несколькими причалами в одну линию. С кормы был хороший вид на «Принцессу Клементину», которая все еще стояла у пирса, очевидно, в ожидании новых пассажиров.
Мне понравилось фотографировать с палубы. Никто не мешал, разве что проходившие мимо матросы или кто‑то из путешествующих, с интересом смотрели в мою сторону. Я ощущал нечто сродни гордости от такого внимания.
Мои часы показывали уже половину третьего и я решил, что, пожалуй, хватит демонстрировать окружающим свое искусство фотографа. Стоя рядом с перилами я случайно посмотрел вниз и вздрогнул от неожиданности. По трапу поднимался наверх тот самый молодой человек с Фаррингдон‑стрит…
«Нет, не может этого быть», – бормотал я, изумленный увиденным. Если бы я изучал теорию вероятностей, я бы наверняка знал, что шанс увидеть здесь, на борту голландского корабля того, кто прибыл с нами по тому же маршруту, был не так уж и мал. Разумеется, большинство пассажиров бельгийского почтового парохода устремилось на вокзал города Остенде, чтобы ехать дальше в Брюссель по железной дороге. Это было понятно, но также, могло быть и по‑другому. Весьма вероятно, что кто‑то прибыл в порт для того, чтобы, как и мы пересесть далее на другой корабль, дабы попасть в Амстердам. И почему это не мог быть молодой человек из лондонского магазина?
Я не знал, что мне делать. Проследить за этим молодым путешественником, чтобы узнать, в какую каюту он поселился или предупредить своих спутников, что мой знакомый продолжает свой вояж в непосредственной близости от нас. В конце концов, я выбрал первое и даже сделал несколько шагов в сторону, где должно было завершиться восхождение на пароход молодого человека, но я вспомнил, что со мной фотоаппарат и тренога – весьма неудобные предметы, чтобы с ними вести слежку. Тогда я сообразил, что, пожалуй, лучше будет унести все это в каюту. Так будет вернее.
Когда я пришел в нашу каюту, то увидел обычную для последнего времени картину. Эдвард сидел в кресле, о чем‑то размышляя, а мистер де Вольф, уже лежал в кровати, отвернувшись к стене и издавал те звуки, что безошибочно указывали на глубокий сон профессора.
Я убрал фотоаппарат и вызвал кузена в коридор.
– Там этот молодой человек!
– Какой?
– Тот, что встретился мне в Лондоне у книжного магазина, а потом на «Клементине».
– Он здесь, на борту? – удивился Эдвард.
– Только что поднимался по трапу. Возможно, он еще не прошел в свою каюту.
Мы немедленно заперли дверь каюты на ключ и торопливо пошли на палубу.
Увы, незнакомец с Фаррингдон‑стрит уже закончил свое восхождение и благополучно ускользнул от нас, где‑то в недрах парохода.
Эдвард сказал:
– Что ж, мы не будем искать его сами, но если увидим, постараемся узнать у него, почему его маршрут так точно повторяет наш собственный.
Я молча кивнул ему.
Посадка между тем продолжалась. Мы стали наблюдать за тем, как происходят последние приготовления к отходу судна от причала. Кажется, у нас появилась такая традиция. Во всяком случае, на «Принцессе Клементине» было точно так же.
– Как ты думаешь, Эд, не появится ли здесь мистер Лоуренс, чтобы потешить публику?
– Уверен, что нет. Второй раз такой номер едва ли вызовет ажиотаж. Ведь здесь на «Фрисландии» есть пассажиры с бельгийского парохода. Мы, твой знакомый любитель книжных магазинов, и, кажется, еще десяток‑другой путешествующих дам и джентльменов.
Часы показывали ровно три, когда раздались гудки к отплытию и пароход затрясло.
Мне почему‑то стало грустно. Возможно, причина была в том, что я впервые оказался на континенте и мое свидание с ним, закончилось так быстро. Я даже не успел осознать, что прибыл в другую страну, так непохожую на Англию и так спешно покидаю ее.
Эдвард заметил, что я немного помрачнел и словно угадал, о чем я думаю.
– Не грусти, старина, Бельгия хорошая страна, но впереди у нас еще немало интересного. Нас ждет Амстердам, а этот город никого не оставляет равнодушным. Профессор будет занят почти весь завтрашний день, так что мы сможем осмотреть некоторые достопримечательности голландской столицы, пока не сядем на пароход до Санкт‑Петербурга.
– Когда отходит наш корабль?
– Завтра в час дня.
***
Должен сказать, что мысль о нашем преследователе не выходила у меня из головы весь день.
«Фрисландия» покинула порт, быстро набрав ход. Я по достоинству оценил быстроходность современного голландского судна. Теперь мне было ясно, почему колесные пароходы уступают свое место винтовым. Скорость играла здесь решающую роль. Едва я успел опомнится, как берег, еще совсем близкий, превратился в узкую полоску суши где‑то на горизонте.