Путешествие на край Земли

– Это название означает «дамба». И сам город именуется не иначе как дамба на реке Амстель.

И пришли мы туда очень скоро, из чего я сделал два предположения. Этот город не так велик, как Лондон или же, мы жили совсем близко к историческому центру голландской столицы.

Меня снова, как и вчера, поразило обилие каналов. Едва ли не каждая улица кроме обычной мостовой, имела еще и речной путь. Мне нравилось переходить через аккуратные мостики, держась за перила, чтобы не поскользнуться на влажной поверхности.

Наблюдая за жителями Амстердама, я обратил внимание, что среди них много рослых людей. Попадались и гиганты, выше шести с половиной футов. Я сказал об этом Эдварду и он подтвердил мое наблюдение.

– Да, Голландия страна рослых очень людей. Я читал кое‑что на эту тему и могу с уверенностью сказать, что здесь много великанов среди мужчин и немало высоких женщин. Впрочем, в мире встречаются и обратные примеры. Есть племена пигмеев, чем средний рост едва превышает четыре‑пять футов. Наш журнал писал об этом.

Продолжая путь бок о бок с Эдвардом, я увидел еще одну интересную особенность. Мне попались несколько человек, чьи головы были украшены черными чалмами. В Чатеме я видел индусов в белых чалмах. В Лондоне успел заметить, кое‑кого в желтой чалме, но черныевидел впервые. Во всяком случае, мне так казалось. Я хотел спросить об этом Эдварда, но не решился докучать ему бесконечными вопросами.

 

***

 

Площадь Дам, в самом центре города не произвела на меня ожидаемого впечатления. Это была совсем маленькая территория, ограниченная со всех сторон зданиями из темного кирпича. Странно было видеть такое в большом городе. Архитекторы будто бы сэкономили место, окружив главную достопримечательность Амстердама тесными улицами и домами.

Эдвард показал мне королевский дворец и я был готов поклясться, что никогда бы сам не догадался, что это строение принадлежит монаршей семье. Ничего похожего с Букингемским дворцом, резиденцией славного короля Эдуарда VII.

Наша прогулка ограничилась площадью, а затем Эдвард остановил такси и повез меня куда‑то, пообещав приятный сюрприз.

Мы приехали очень быстро, оказавшись в квартале, где было просторнее, чем в других местах. Это было что‑то вроде площади перед красивым дворцом из красного кирпича, с причудливыми башенками. Если бы мой кузен не сказал мне про дворец на площади Дам, я быподумал, что именно это здание является королевской резиденцией.

Словно угадав моимысли, Эдвард сказал:

– Да, это здание больше похоже на дворец, чем то, на центральной площади. И это действительно дворец. Своего рода дворец искусства. Это знаменитый музей. Здесь ты увидишь картины самого Рембрандта. И других мастеров тоже. Как художнику, тебе это будет весьма интересно. Я надеюсь на это, Джо.

Я был в полном восторге от этого сюрприза.

– Рембрандт ван Рейн? Превосходно! Лучшего подарка мне не нужно. Я с удовольствием посещу этот музей, Эдвард.

 

***

 

Я уже имел удовольствие видеть некоторые репродукции Рембрандта. В Англии это сделать нетрудно. Достаточно раздобыть хорошее подарочное книжное издание с наиболее известными картинами знаменитого голландца. Однако здесь, в музее, я едва не зажмурил глаза, когда столкнулся с таким богатством полотен.

– Давно ли существует этот музей? – спросил я Эдварда, когда мы бродили по многочисленным коридорам выставки.

– Около ста лет, но, насколько мне известно, именно в этом здании музей располагается примерно четверть века.

У нас было не так много времени, чтобы я мог ознакомиться с работами голландских художников подробно, поэтому я лишь бегло читал описание картин и имена их создателей, впитывая в себя историю мировой живописи.

Йоханнес Вермер, как я заметил, посвятил некоторые свои полотна женщинам Голландии. Мне показалось, что их быт несколько мрачноват, что я связал с теми временами, когда они жили. Все картины были созданы несколько веков назад и в душе я порадовался, что живу в более цивилизованном двадцатом веке.

Современные картины Корнелиса Спрингера настраивали на положительные эмоции. Я даже засомневался, действительно ли он изображал небо Голландии. Слишком пасмурным оно мне казалось на самом деле, хотя на картинах было совсем по‑другому.

В следующем помещении я увидел портреты кисти Франса Хальса. Не нужно было читать описание картин, чтобы понять, что передо мной работы великого мастера. Эдвард, увидев мой интерес к этим холстам, подтвердил, что этот художник стоит в одном ряду с самим Рембрандтом.

Наконец, мы добрались и до Рембрандта. В большом зале я заметил огромное полотно, которое мне показалось знакомым, хотя я почему‑то не знал его названия. Это был дозор мушкетеров, в сумраке ночи, стерегущих неприятеля.

– Это одна из самых известных работ художника, – шепнул мне Эдвард, когда я рассматривал картину окруженный другими ценителями живописи.

Я был поражен, тем, как искусно голландский мастер создавал иллюзию яркого света на темных полотнах. Даже на портретах был заметен этот прием.

Мы еще немного побродили по лабиринту галерей и залов, пока, наконец, не пришло время покинуть этот потрясающий музей.

На улице я сердечно благодарил кузена за замечательный подарок, на что Эдвард сказал мне:

– Жаль, что я не могу показать тебе Бинненхоф в Гааге или Домский собор в Берлине, Джозеф. Но ты увидишь Санкт‑Петербург и это потрясет тебя!

 

***

В половине двенадцатого, мы стояли у причала возле большого парохода «Стефания» и ожидали профессора де Вольфа. Все вещи уже были при нас, даже те, что Эдвард благоразумно оставил на складе в порту. Все было в целости и полной сохранности, что красноречиво говорило о том, что голландцы очень аккуратный и внимательный к своим обязанностям народ.