Путешествие на край Земли
Надо сказать, что я располагал некоторой суммой, не такой уж и маленькой, предназначенной для обустройства в Лондоне, до той поры, пока я не стану зарабатывать здесь себе на жизнь регулярно. И вот теперь, будучи предоставленным самому себе, всего лишь на одни сутки, мне захотелось окунуться с головой в бурную столичную жизнь.
Для начала я решил пообедать, где‑нибудь неподалеку от дома, в каком‑нибудь средней руки ресторанчике, а вечером, посетить знаменитый лондонский район Сохо, где постараться немного развлечься перед возвращением Эдварда. Долгожданная встреча с кузеном, о которой мы договорились еще год назад, волновала меня. Я с трепетом ожидал его предложения о работе в журнале «Глобус». Это было что‑то фантастическое. Молодой человек никогда не живший в Лондоне, приезжает в столицу империи и сразу попадает в штат знаменитого в Европе журнала о путешествиях и изысканиях. Об этом можно было только мечтать. Месье Лемар, хозяин нашего фотоателье в Чатеме, едва не позеленел от зависти, когда я неделю назад попросил расчет и рассказал, что ждет меня в Лондоне в самом ближайшем будущем. Я ждал, терпеливо ждал этой минуты и теперь, она была близка как никогда. Завтра вечером Эдвард вернется из Кембриджа и скажет мне заветные слова, которые будут для меня сладкой музыкой. И сейчас, чтобы забыть про волнение и стать хоть на один дюйм ближе к лондонцам, я отправляюсь на прогулку по тому плану, который уже изложил ранее.
***
В три часа пополудни по Гринвичу, из здания на Ченсери‑лейн величавой походкой вышла будущая звезда журнала «Глобус», мистер Стамп, эсквайр.
Да, Лондон вскружил мне голову и я не переставал удивляться самому себе. Меня буквально распирало от того, что я иду по своей собственной воле, не связанный никакими обязательствами в сторону многолюдной улицы, чтобы смешаться с толпой лондонцев и не уронить чести жителя славного города Чатема.
С первых шагов я отступил от намеченного плана и направился в сторону Стрэнда, хотя ранее, хотел найти ресторанчик поскромнее, а значит на совсем другой улице. Что ж, молодость та самая пора, когда многое видится по‑другому, а наши желания порой противоречат здравому смыслу.
Я вышел к Стрэнду и двинулся в восточном направлении, на ходу решив, что обязательно прогуляюсь по Флит‑стрит и может быть, уже сегодня увижу свое будущее место работы.
Идти до Флит‑стрит пришлось совсем недолго, а вернее сказать и вовсе не пришлось, ибо эта улица начиналась именно с поворота на Ченсери‑лейн. Теперь я понимал, зачем Эдвард снял квартирку именно на этой улице. Она соседствовала с местом его работы и не нужно было тратить много времени на дорогу. Эдвард очень любил поспать, это знали все в нашей семье. Удивительно, как он вообще не поселился напротив редакции своего журнала.
Я начал свой путь по знаменитой улице, где расположено множество редакций газет и журналов, разглядывая прохожих и попадавшиеся мне здания. Возле витрины одного магазина я засмотрелся на роскошный костюм, выставленный на всеобщее обозрение и размечтался о том, что скоро приобрету себе такой же. Он был настоящего английского покроя из дивной шерсти, строгий и вместе с тем, элегантный. В эту минуту меня грубо толкнул какой‑то увалень, угодив мне локтем в бок. Я не ожидал такого приветствия от столичного прохожего и на мгновение растерялся. Он же, буркнул что‑то под нос, прошел дальше и растворился среди прохожих. Я сунул руку в карман и с удивлением обнаружил, что мой кошелек исчез, а подкладка пиджака надрезана чем‑то острым.
Меня обокрали! Неизвестный карманник‑виртуоз вытащил на ходу мой кошелек и беспрепятственно скрылся в толпе, очевидно посмеиваясь надо мной.
Я замер на месте, рассеянно уставившись в витрину, содержанием которой я восхищался только что. Мой славный кошелек, который мне прислали из Бристоля мои родственники, был теперь утерян навсегда.
Несколько минут я сожалел о потере, ведь кошелек был подарком и очень хорошей вещью. Потом, я пришел в себя, нащупал в другом кармане все мои деньги, которые переложил туда из кошелька перед выходом из дома и тяжело вздохнул. По совету моей мудрой матушки, в этом путешествии я хранил деньги отдельно от кошелька. Моя мама научила меня этому, уверяя, что многочисленные жулики и воры, что обязательно встретятся мне на пути, будут охотиться именно за кошельком, не подозревая, что там нет денег.
Я прошел еще не менее сотни ярдов, старательно обходя прохожих, и все еще думая, как не слишком удачно началось мое нынешнее пребывание в Лондоне, как вдруг, возле водосточной трубы одного из домов, я увидел свой кошелек. Он лежал раскрытый так широко, словно его хотели вывернуть наизнанку, любопытствуя понять, как там совсем не оказалось денег. Я повеселел и поднял его. Счастье мое было безграничным несмотря на то, что прохожие иногда задевали меня, проходя по улице. Вероятно, я мешал им, стоя с пустым кошельком в руках.
Все было ясно. Вор сразу же осмотрел кошелек и, не увидев денег, рассержено выбросил его. Браво, матушка! Твои советы мудры и наполнены глубоким смыслом!
***
Я не нашел дома, где находилась редакция журнала «Глобус» и вероятнее всего, потому что он был на другой стороне улицы, куда я поленился идти.
Я устроился в уютном ресторанчике «Оливер Кромвель» тут же на Флит‑стрит и скромно заказал себе форель с гарниром, салат и бутылочку белого французского вина. В меню были указаны цены и я понял, что мне вполне по карману этот обед.
Надо сказать, что заказывая рыбу, я благоразумно выбрал белое вино и именно французское. Месье Лемар, всегда так делал, когда обедал в ресторанах и я хорошо помнил его рассказы. Конечно, он мог что‑то присочинить из желания порисоваться передо мной, но сейчас, мне показалось, что я не ошибся. Во всяком случае, строгое лицо официанта не вытянулось от удивления, когда я говорил ему что принести.
Еда оказалась превосходной, а вино приятным на вкус. Между прочим, месье Лемар говорил, что самое хорошее вино то, вкус которого ты не помнишь.
Я сидел за столиком возле окна и рассматривал прохожих. Лондонцы постоянно куда‑то спешили и я никак не мог привыкнуть к их ритму, такому непохожему на чатемский. Когда мне надоедало это мельтешение, я переключался на ресторанный зал, где было не слишком много посетителей. Я наблюдал за ними, стараясь не задерживать взгляд на ком‑либо слишком долго. Возможно, я стеснялся своей провинциальной непосредственности и боялся, что лондонцы не так меня поймут.
Счет не слишком напугал меня, я дал пару пенсов на чай и гордо поднялся из‑за стола. Удивительно, но вино, которое никак не побеспокоило мою голову, отчего‑то сделало меня неуклюжим. Слава богу, я был не настолько пьян, чтобы не пройти между столиков без приключений.
