Пять поломок космической станции

Ещё в тот момент, когда я перешагнул порог, люк закрылся, а шаттл начал готовиться к взлёту. Андрюха пытался подключиться к общей сети, перехватить сигнал, чтобы понять, какой из форматоров рванул, и параллельно поднимал наш шаттл в воздух – мне казалось, что андроид издевается и специально делает всё максимально медленно. Ощущение усугублялось тем, что Андрюха ничего не делал – не суетился, не нажимал на кнопки, не переключал рычажки и даже не менял выражение лица, оставаясь спокойным и безразличным. Так было только хуже, ведь я прекрасно понимал, что техмех управляет шаттлом изнутри, и он выполнит всё необходимое быстрее и эффективнее, но иллюзии бурной деятельности очень не хватало. Суета неплохо успокаивает, хотя она обычно тормозит, а не ускоряет процесс, и было бы глупо отрицать, что наблюдать за ней удивительно приятно.

Вопрос лишь в том, что сейчас у нас не было времени создавать видимость активной деятельности. Разумеется, каждый форматор, как и любая автономная техника, содержал в себе протокол с алгоритмом при возгорании, но с нашей помощью всё прекратится гораздо быстрее, а вероятность цепной реакции упадёт до нуля. Более того – мы ремонтная бригада, вызванная по поводу взрывов в аппарате, и мы обязаны реагировать.

Двигатель зашумел, и нас прижало к полу – шаттл, медленно набирая высоту, поднимался в воздух.

Наконец‑то.

– Сигнал получен, – голос Андрея стал ещё более искусственным, чем обычно, и его губы даже не двигались, имитируя речь, – это подводный форматор. Один из тех, что должен был создать океан.

Ну конечно! Дизель и бензин, именно с этого и стоило начинать. Крюк – планета‑пустыня, и неважно, третьего типа или какого‑то ещё. При терраформировании таких планет сильнее всего изнашиваются аппараты, создающие реки, озёра, моря и океаны, и единственная причина, по которой водный форматор взорвался не первым, а вторым, крылась в прилёте колонистов, которым потребовалась уже готовая атмосфера. И это увеличивало вероятность цепной реакции почти до семидесяти процентов – если мы не поспешим, Крюк потеряет свой океан.

А ещё мы бы уже были на «Макоши», если бы с самого начала поступили так, как хотел Адитья. Мда, иногда совсем неплохо носить формальное звание «бригадир».

Я переместился в своё кресло, фиксируя тело за счёт собственной массы и погружаясь в плотный гель – именно так выглядела подушка безопасности, в которую превращаются наши кресла, когда шаттл начинает лететь выше определённой скорости. Андрюха раздражённо пиликнул, врубая ручное управление, и мы на полной скорости рванули к сломанному аппарату.

Океан с рванувшим форматором находился довольно далеко от поселения, но мы преодолели расстояние в рекордные сроки. Андрюха сразу взял приличную высоту, чтобы не зацепило, и мы поняли, что приближаемся, только по гулу, перепадам давления и сильным толчкам, из‑за которых наш шаттл трясся, как лист на ветру.

– Здесь, – Андрюха мигнул в унисон с приборной панелью, люк открылся, и мы увидели… это.

Тёмно‑бордовая, почти коричневая вода, с остервенением бушующая и пытающаяся поглотить тонкий одинокий шпиль форматора, нанослой которого то расширялся, то сужался и постоянно менял цвет с чёрного на белый. Гул невыносимый, он бьёт по ушам и сносит нас куда‑то в сторону. Но хуже всего – запах. Тяжёлый запах гари, соли, плавящегося металла, пыли и свинца – мне казалось, что эта смесь осядет в лёгких и останется в них навсегда, невзирая на маски, фильтры и сжатый воздух, которым я сейчас дышал.

Антуан, сидевший ближе всех к хранилищу, вытащил нанозонд для перехвата управления и швырнул его мне.

– Запускай! – в моих руках оказался небольшой, очень плотный и очень тяжёлый шарик, который содержал в себе всё необходимое для подключения нашего шаттла к нанослою, и так уж вышло, что из нашей бригады я лучше всех кидаюсь предметами.

Как и всегда, я метал нанозонд первой парой рук, ибо нет более совершенной катапульты, чем механизм из мышц, связок, суставов и костей. Конечно же, выпуск нанозонда не требовал особого участия кого бы то ни было, и с тем же успехом шарик можно было просто отпустить, и маленькие машины всё сделали бы сами, но более‑менее подходящая траектория сильно ускоряет процесс.

Секунда, ещё одна, ещё. Шарик раскрывается, расползается тонкими нитями, превращается в спрута с мощными щупальцами. Он врывается, вгрызается в пульсирующий шпиль, и бушующая вода при всей своей мощи и ярости не в силах справиться с маленькой точкой и её тонкими нитями. И при всём кошмаре, который творится внизу, при всех жизнях колонистов, поставленных на кон, и несмотря на риск уничтожения чужого многолетнего труда, зрелище, открывшееся нам, всё равно восхитительно. Если бы я был художником, я бы это зарисовал.

Попадание.

– Есть контакт, – техмех озвучивал то, что происходит, только из уважения к нам, – горит семнадцатый фильтр, верхний водный слой. Работаю. Отключаю от системы, запускаю установку запасного фильтра и алгоритм тушения. Стабилизация через тридцать секунд.

Океан бушует, а волны от форматора сносят нас в сторону, но Андрей снова и снова возвращается на прежний курс.

– Команда прошла, до стабилизации двадцать секунд, – волны, поднимаемые форматором, высокие настолько, что способны поглотить небеса. До шаттла долетают брызги, хотя мы явно где‑то в верхних слоях атмосферы.

– До стабилизации десять секунд, – гул никуда не делся, он долетает до нас через открытый люк и непрерывно бьёт по мозгам, но хуже всего – запах. Тяжёлый, слишком сильный для человеческого обоняния, абсолютно невыносимый.

– Система стабилизирована.

Гул, исходящий от форматора, исчез так резко, что наш шаттл потащило вперёд, и мы сделали несколько кругов вокруг аппарата, чтобы погасить инерцию. Труба перестала мерцать и перестраиваться – перед нами опять был монолитный столб, нормально функционирующий и готовый к действию.

Волны с рёвом столкнулись друг с другом, напоминая, что океан так просто не успокоить. Но это буйство стихии, порождённое форматором, уже было отдано на откуп природе, и нам там делать было нечего.

– Можешь скачать данные по всему аппарату? – Адитья подался вперёд, привлекая внимание Андрея, и наш техмех кивнул, специально для человека совершая лишние телодвижения.

– Будем спускаться и проникать внутрь? – Антуан всем своим видом показывал, что ему совершенно не хочется соваться в форматор, который только что взрывался изнутри. Алвин явно был солидарен с этим нежеланием.

– Думаю, в этом нет нужды, – Адитья бросил на меня взгляд, убедился, что мне не до того, и продолжил:

– Лезть туда сейчас форменное самоубийство. К тому же мы не увидим ничего нового. Взорванный фильтр всё равно сейчас вытащат, а на него вполне можно и отсюда посмотреть.

Наше микросхемное светило, конечно же, был прав. Неживой робот водного типа уже пришёл в движение, и мы могли смотреть, как сквозь толщу воды на секунду мелькает и тонет ещё один металлический цветок с красным налётом и свинцовыми прожилками.

Мы подождали ещё два местных часа, предписанных инструкцией, после чего закрыли люк и повернули в сторону колонии. За это время шторм на океане окончательно потерял источник, превратившись в нечто бессистемное и упивающееся своим всемогуществом, существующее просто ради того, чтобы существовать. И ремонтной бригаде Арктур‑8 делать там было нечего.