Пять поломок космической станции

Не знаю, как остальные, но я чувствовал себя так, словно мы действительно несколько часов провели внутри неисправного устройства, не давая цепной реакции уничтожить планету Крюк. Хотелось лечь пластом и проспать пару‑тройку биолет, но сейчас у меня не было такой возможности – впереди маячил рем Гладиус, отчёт, возможный суд и долгое возвращение на «Макошь». Ну, хоть там удастся отоспаться, хотя Борис по дороге три шкуры с нас сдерёт.

Поскольку спешить надобности не было, Андрей выбрал умеренный темп, и кресла перестали работать на удержание тела в пространстве. Стоило этому произойти, как человеческая часть бригады тут же развалилась на своих местах, раскинув конечности самым невообразимым образом. Алвин вообще перевернулся, поместив ноги на место головы, и теперь его каштановые волосы подметали наш пол. Антуан, кажется, благополучно заснул, а Адитья что‑то усердно набирал на своей ручной консоли.

– Как думаешь, колония будет в порядке? – я моргнул, понимая, что наша девочка‑феечка обращается ко мне. Вопрос был тяжёлым и неоднозначным, а ответ мог стать ударом для самого юного техника бригады, но я принял решение сказать правду.

– Нет, – Адитья на секунду поднял голову, но потом вернулся к своим записям, и я продолжил: – В лучшем случае Крюк ожидает эвакуация и повторная колонизация, в худшем форматоры рванут до прибытия комиссии, и все обитатели погибнут.

– Мда, – Алвин выдохнул, явно расстроившись, – а то, что уже завезено, будет уничтожено, да?

– Скорее всего, – я пожал плечами, прикидывая последствия. Вроде на Крюк толком не успели высадить фауну, да и флоры на нём было не так уж много, как и положено недавно освоенной планете‑пустыне. Теоретически всё должно было разрастись уже в процессе освоения, чтобы люди развивались вместе с экосистемой и стали её частью – теперь, когда ясно, что атмосфера не может поддерживаться без фильтрации, а аппараты не подходят по параметрам, рассуждать об этом бессмысленно. Если Крюк снова будут колонизировать, это почти наверняка произойдёт под руководством другого патриция, и старые проекты будут уничтожены во имя новых идей. Конечно, биологи постараются вывести отсюда уже высаженные образцы, но и они не смогут спасти всё – Крюк в том виде, который мы застали, уже обречён.

И Алвин Меригольд, меркурианец из семьи потомственных зоологов Системы Солнца, должен был понимать это лучше всех.

Мы приземлились на космодром аккурат в тот момент, когда по местному времени перевалило за половину дня. По моим биочасам, мы путешествовали не так уж долго, а экран с общим отсчётом говорил о предрассветном утре. Это значило, что совсем скоро мы уберёмся отсюда, и Андрей подсунул мне карманный проектор, на котором содержалась вся информация, которую мы успели собрать: наши рапорты, отчёты и копия заявления, которое в любую секунду готовилось отправиться в отдел внутренней безопасности галактики Дракон. Данные предназначались рему Гладиусу, и я собирался вычесть стоимость проектора из своей зарплаты. Мы ничего не могли сделать для планеты Крюк, а наша попытка влезть противоречила бы закону, но мне хотелось верить, что патриций поставил свою колонию в такое положение по незнанию и готов нести ответственность за свои поступки. При условии что вокруг нашего шаттла собралась целая делегация, я мог сразу же проверить свою гипотезу.

Судя по всему, патриций Крюка действительно был обеспокоен произошедшим – он встретил нас в первых рядах, стоящий рядом со своим андроидом и потрясая кулаками, как герой древнего кинематографа.

– И это – квалифицированная бригада, котирующаяся во всех галактиках?! – кажется, рем Гладиус брызгал слюной. Видимость из шаттла была отвратительной, так что я сел, свесив ноги в открытый люк, и наблюдал за ним из своего временного дома. Остальные, конечно же, даже носа не показали, как обычно сбрасывая на меня неприятные разговоры с вышестоящими чинами. – У нас погибла половина пищевых растений и все насекомые! Что вы на это скажете, вы…

– Катюшин. Антон Катюшин, – как и положено, я был вежлив, учтив и выражал активное участие в происходящем. Патриций даже не заметил, что я подал голос – он полностью находился во власти эмоционального переживания.

– …Вы, рем Катюшин? Я вызвал вас, чтобы вы чинили мои форматоры, а не взрывали новые! – колонисты, столпившиеся вокруг нас, с интересом следили за происходящим. Я спросил, не хочет ли уважаемый патриций поговорить наедине, но мой голос, кажется, просто не услышали. – Хорошо хоть, у вас хватило совести сразу исправить свою оплошность, но вас это не спасёт! Я немедленно доложу куда следует, рем Катюшин, и у вашей бригады будут очень, очень большие проблемы.

Я вздохнул, понимая, что сцены не избежать. Не люблю я это – публичного унижения, вынесения произошедшего на общественное обозрение. После такого событие непременно обрастает никому не нужными слухами, домыслами и подробностями. То ли дело давать показания в суде – коротко, быстро, по существу и в присутствии тех, кто компетентен в поднятых вопросах. Однако едва ли рем Гладиус будет меня слушать, а Андрюха уже недовольно жужжал, готовый в любой момент отправить наш рапорт в вышестоящую инстанцию.

Патриций продолжал говорить, но проектор, брошенный местному техмеху, заставил его замолчать. Воспользовавшись повисшей тишиной, я дружелюбно отметил:

– Я передал вам данные, которые содержат наш рапорт, рем Гладиус. К сожалению, мы ничем не можем вам помочь – наша бригада работает с поломками, а форматоры планеты Крюк не были повреждены и не нуждаются в ремонте. Также я вынужден сообщить, что, согласно инструкции, мы обязаны доложить о нарушении внутренней безопасности, чтобы они провели расследование касательно случившегося здесь. Рекомендую немедленно начать эвакуацию.

Вопреки всему, рем Гладиус разъярился ещё сильнее – его лицо покраснело, и он сделал несколько шагов вперёд, будто собираясь руками и ногами разрушить наш шаттл.

– Рапорт? Эвакуация? У вас что, мозги по обшивке разлетелись?! – Андрюха вопросительно пиликнул, но я махнул рукой, прося его ещё немного подождать. Мне требовалось получить подтверждение, что патриций понимает, что происходит, и осознаёт, что техмех‑официант держит в руке. – У меня семь фильтров сгорело! Вы хоть знаете, сколько это денег?!

– Послушайте…

– Нет, это вы послушайте! – разбушевавшийся патриций не желал слышать, что ему говорят. – Я стрясу с вашей бригады компенсацию! Всю! А рапорт свой можешь…

Кажется, такая вопиющая невежливость окончательно доконала Адитью. Наше микросхемное светило встал со своего места, выглянул из люка и вмешался:

– Воровать меньше надо было, – патриций подавился словами, даря такую необходимую тишину, и Адитья безжалостно продолжил: – Знал, что форматоры не той серии? Знал, что они не подходят под проект террархитектора? Знал, что без гранта Цивилизация за аппаратами не следит и за последствия не отвечает? Вот и результат. Андрей, отправляй, здесь нам делать нечего.

– К сожалению, мой коллега прав, – я решил до конца сохранять вежливость, – сеть терраформирования, установленная на планете, не соответствует природным параметрам планеты. Я понимаю, вы хотели сэкономить и никому не желали зла, но ситуация такова, что в нынешних обстоятельствах все форматоры выйдут из строя в течение одного общего года. Чудо, что они вообще продержались так долго.