Пёс-призрак. Легенда Чёрной Долины
И Берни в полголоса позвал кого‑то из подсобки.
К собравшимся немедленно вышла молодая девушка в тёмном коротком платье и белом переднике, молча кивнула ему, улыбнулась белозубой улыбкой и чуть поправила внезапно упавшую на лоб прядь шоколадных и немного волнистых длинных волос, а затем подошла к кофемашине, чтобы приготовить новую порцию кофе.
– Смени меня, Гретта, – сказал ей тогда Берни, и она просто также молча кивнула, продолжая управлять всевозможными кнопками и устройствами, но при этом делала это настолько грациозно, чуть наклонив голову и плавно двигаясь у стойки как балерина, что отец и сын, пришедшие за порцией своего кофе, вдруг дружно замолчали и просто наблюдали за ней, как за какой‑нибудь фотомоделью.
И пока разыгрывалась вся эта мелодрама местного масштаба, Берни подошёл к полицейскому и тихо спросил:
– Ну что там, Тай? Вы уже нашли зверя, который передушил уже несколько овец на местных фермах?
– Если бы… – полицейский устало вздохнул.
Он был достаточно молод, но при этом он имел вид настолько озабоченный, как если бы ему было намного больше лет, чем было на самом деле.
– Так плохи дела?
После слов Берни, полицейский немного нахмурился и просто добавил:
– Надеюсь, это не чудище Чёрной Долины. Не то мне придётся ловить какую‑нибудь Чупакабру. А я совсем не Фокс Малдер.
«Это уж точно», – снова констатировал про себя Клаус, незаметно наблюдая за ними со стороны.
Когда кофе для полицейского и двух местных фермеров был готов, дождь почти притих, и тогда Клаус осушил тёмную чашку со своим молочным кофе и снова двинулся в путь…
Дорога по загородной трассе оказалась абсолютно свободной и легко узнаваемой, и Клаус без труда добрался до места назначения.
И у вьездной дорожки к дому его молча поприветствовала надпись на немецком:
«Лесной Остров» – «Waldinsel»…
Уже потом, когда он распаковывал несколько коробок с книгами в холле, ближе к вечеру, вдруг сверкнула молния, загрохотал гром и хлынул ливень, что было по‑настоящему спасительным после довольно утомительного, тёплого и долгого дня.
Капли дождя на стекле красивого разноцветного витража… На какой‑то миг он ими был словно загипнотизирован.
Однако в итоге повеял ветер и стало заметно резко прохладно и даже как‑то по‑осеннему неуютно, и Клаус решил разжечь камин.
И как только первые огоньки пламени весело и приветственно затрепетали в глубине тёмного старинного очага, располагающегося в холле, украшенного фантастической лепкой в виде двух драконов над каминной полкой, Клаус почему‑то снова обернулся к большому разноцветному окну с видом на сад.
Именно в этот момент в очередной раз сверкнула молния и загрохотал гром, и множество капель дождя ещё больше хлынули с небес, буквально заливая цветные стёкла витражного окна, на котором был изображён какой‑то таинственный образ, словно светловолосый ангел или что‑то вроде того.
Тогда Клаус подошёл поближе, чтобы рассмотреть этот старинный витраж и почти сразу же понял, что на нём изображён вовсе не ангел, как он вначале подумал, а какая‑то светловолосая девушка в белом на фоне розового сада. С другой стороны, почему бы ей не быть ангелом? Клаус чуть прикусил губу, думая обо всём об этом.
– Я думал, ты ангел, – сказал он тогда сам себе, а потом вдруг чуть пожал плечами и спокойно констатировал: – С другой стороны, может и ангел. Кто вас ангелов разберёт? Почему бы и нет?
За окном разыгралось настоящее ненастье. А в холле этого маленького особняка между тем был настоящий покой и уют.
Весело потрескивал огонь в очаге. Старинные часы на каминной полке неспешно отмеряли время.
И в свете новых молний вдруг совершенно отчётливо высветилось это красивое витражное окно.
Именно тогда при одном только взгляде в это окно, Клаус‑Эдвард невольно вспомнил собственные стихи, написанные не так давно, но как нельзя кстати уместные в этот момент:
Я видел розу на стекле, в холодном отражённом свете,
Она сияла как огонь средь льда. И ветер
Сорвал вдруг пару лепестков с неё небрежно,
Слетевшие к ногам моим спокойно, безмятежно.
И в этот миг понятным мне вдруг стало,
