Пёс-призрак. Легенда Чёрной Долины
Но только наступала ночь, история повторялась с новой неприятной систематичной настойчивостью: шаги, скрипы, шуршания…
И только одинокая луна была этому всему безмолвной свидетельницей, невольно вызывая новые рифмы и строки, выливающиеся для Клауса‑Эдварда Маш во вдохновение для его новых сонетов:
Луна над чёрной рощей в мире смертном
Сияет как огонь.
И в свете призрачном и бледном
Зовёт свою любовь:
«О, мой Эндимион прекрасный,
Проснись же поскорей!
Я отгоню весь хлад бесстрастный,
Прильнув к груди твоей.
Уйми ты горькие рыданья
Возлюбленной своей,
И на Олимп тебя в сияньи
Возьму от всех смертей.
Так пробудись, мой агнец нежный,
Даруй мне счастье и надежду»…
***
День сменялся ночью, и история с таинственными призраками и тенями повторялась.
Так проходили новые вечера и ночи, вновь и вновь принося с собой таинственную фантасмагорию из снов и реальности, которую уже вряд ли можно было бы объяснить, как обычную реальность. И только лунный свет за окном был всему свидетелем.
Как‑то раз Клаус даже встал, чтобы опять посмотреть в окно и понять, что происходит и что это может быть такое, потому что он не был до конца уверен, что в саду, прилегающем к дому, действительно кто‑то ходит по ночам. Разве что дикий зверь.
Однако всё же он по‑прежнему пытался понять не ошибся ли он с выводами.
И вот когда уже на пятую такую ночь он снова чуть отодвинул штору, то на какой‑то миг он вдруг заметил как в лунном свете промелькнула чья‑то тень неподалёку от старой беседки.
Кто это был? Или что это было? Похоже на человека в длинном чёрном одеянии, наподобие тех, что носят монахи или отшельники.
Клаус даже не знал, что думать.
Или ему просто показалось?..
И внезапно, всего на какой‑то миг, в лунном свете вдруг вырисовалась тень какого‑то чёрного зверя с пылающим взглядом, словно мерцающего синим огнём. Зверь обернулся, а потом вдруг снова быстро скрылся под покровом ночи среди призрачных теней, словно ускользнул куда‑то в непроглядную мглу.
– У меня наверно галлюцинации, – попытался сам себя уверить тогда Клаус. – Или в этом доме действительно обитают привидения, а может и во всей этой местности.
Он уже видел этого зверя, похожего на собаку, несколькими днями ранее, притом не только среди ночных теней, но и в дневное время, когда был на озере. И уже тогда он не поверил своим глазам и смахнул всё на перетруд и излишнюю впечатлительность. Однако подобное повторение уже не могло быть простой случайностью, и Клаус‑Эдвард Маш хорошо это понимал…
Но вот снова взошло солнышко, и новый день опять принёс радость и облегчение.
Клаус встал и принял душ. А потом он просто оделся и спустился вниз, чтобы приготовить себе завтрак.
Но когда он приблизился к кухне, его внимание неожиданно привлекло то, что входная дверь в дом оказалась почему‑то открытой.
Он очень удивился и решил пойти закрыть дверь. Но как только он оказался возле двери и взглянул в сторону сада, он совершенно отчётливо увидел собачьи следы прямо возле порога своего дома…
Уже позже, когда этим же утром он решил по‑обыкновению выпить кофе в самом ближнем кафетерии неподалёку от дома, он вдруг заметил, обращаясь к хозяину заведения, что его таинственный дом и впрямь может быть населён призраками.
– Я уже было разочаровался, – сказал он тогда, – думал, всё это местные байки. Ан‑нет! Что‑то в этом всё‑таки есть. Наверно в моём доме действительно обитают привидения. То шум какой‑то, то странный скрип половиц по ночам… Не знаю.
– Странное это место, – согласился Берни и задумчиво вздохнул, наливая ему очередную чашку кофе меланж.
Сам Берни, хозяин кафе, был уже достаточно зрелого возраста и даже более того, однако он выглядел очень молодо и свежо для своих лет, подтянутый, спортивный и бодрый, хоть на лице его переодически вдруг откуда‑то возникала непонятная, слишком суровая складка вечного скепсиса и ожидания очередной «заморочки», которую в любой момент могут внести не слишком рассудительные и спокойные люди, что придавало его виду бóльшую солидность, в том числе и возрастную, что выдавало его отнюдь не юный возраст. Высокий мужчина крепкого сложения, с тёмными волосами с сединой, как «соль‑перец», уже в годах, но молодцеватый, в чёрных брюках, белой рубашке и красной жилетке, с немного отсутствующим взглядом, который он весьма часто бросал немного поверх каждого своего собеседника, словно глядя не на самого собеседника, а как бы сквозь него.
– Не пойми что тут вообще иногда происходит, – добавил он, в очередной раз чуть озадаченно поморщившись. – Да ещё и все эти байки местных фермеров про внезапно участившиеся нападения на овец… Кто знает, что за этим стоит? Недавно приходил один мой друг из полиции, говорил, что какой‑то турист пропал. Уже больше четырёх суток найти не могут. Так что вы там поосторожнее у себя. У вас там сплошной лес. Мало ли что?..
– Мне не в первóй. Я привык жить один.
– Вы смелый человек, господин Маш. Уезжать пока не собираетесь?
