Решайся

Вот чёрт. Я совсем забыла, что Артём на мотоцикле ездит обычно. Даже не знаю, есть ли у него машина, но сейчас это и неважно – мы подходим именно к байку, чёрному и угрожающе мощному.

Может, всё‑таки самое время отказаться от этой поездки? Ну а что, мы уже вышли из универа, никто меня не караулил на пути, да и если Воронцов вдруг решил построить из себя защитника, то пусть подождёт со мной такси, я туда сяду при нём, и вопрос закрыт.

Смотрю на Артёма, уже собираясь всё это сказать, но слова не идут, губы только подрагивают. Слишком уж лукавый взгляд у него. Будто он точно знает, что у меня на уме.

Мне мгновенно вспоминается, как Воронцов уверенно говорил, что я за себя постоять не могу, что меня напугать и прессануть могут легко, и вообще я вся такая рохля.

И сейчас он, судя по всему, даже не сомневается, что я отступлю. Сглатываю застрявший в горле ком. Почему‑то вдруг появляется желание доказать ему, что все его домыслы на моей счёт – сплошные заблуждения. Артём не знает, какая я на самом деле. Даже хочется увидеть удивление на его лице…

Вот только не уверена, что и вправду смогу залезть на эту смертоносную махину. Да и зачем? Ради чего? Мне вовсе ни к чему пытаться вызвать хоть какую‑то симпатию Воронцова, чтобы помог. Вроде и без того согласился, да и чего это будет ему стоить? К тому же, не за просто так. Уж не знаю, что он от меня потребует, но сейчас я выбираю меньшее из зол.

Артём протягивает мне шлем, при этом смотрит скорее вопросительно. Я ещё на некоторое время зависаю, но, вздохнув, всё же принимаю. Я не доверяю этому человеку. Совсем. И меньше всего хотела бы, чтобы именно он помогал мне со всей этой ситуацией. Но раз уж так получилось, то, наверное, не стоит пока выдавать своё к нему отношение.

И пусть он и так его знает. Но сейчас я хотя бы иду навстречу, демонстрирую такую готовность.

Чуть дрожащими руками надеваю на себя шлем. Воронцов дал мне тот, что поменьше – видимо, не впервой ему девушек подвозить.

– Неправильно надеваешь, – я застываю, потому что на этот раз Артём усмехается чуть ли не ласково. До того непривычное выражение в его глазах, что с ответом не нахожусь. – Давай я.

Мне вдруг гораздо сильнее хочется просто вызвать такси и уехать, но вместо этого стою на месте и едва дышу. Воронцов в какие‑то секунды оказывается совсем рядом, перекрывая собой вид на байк, да и вообще свет. А я и забыла, какой Артём высокий… И в плечах развит.

Не понимаю, почему ощущаю его присутствие так остро, всей кожей. Чувствую лёгкие прикосновения, пальцы, слегка задевающие моё лицо, убирающие волосы… Воронцов действует быстро, привычно, но в то же время словно осторожно, бережно как‑то. А моё сердце почему‑то никак успокоиться не может, ускоряясь с каждой секундой всё быстрее.

Улавливаю сбивчивое дыхание Воронцова, и по телу вдруг проходит лёгкая дрожь. Происходящее настолько выбивается из всего, что для меня привычно, что никак в себя прийти не могу. Не сразу даже понимаю, что всё, шлем на мне прочно сидит, а Артём чуть в сторонку отходит. Смотрит.

Сквозь защитное стекло шлема этот его взгляд и загадочная полуулыбка так завораживающе выглядят, что чуть ли не смущаюсь. Даже не сразу вспоминаю, кто передо мной и что тут происходит.

Но стоит только посмотреть мотоцикл – снова не по себе становится. А ведь я уже в шлеме. Пути назад почти нет…

– Давай сначала ты забирайся на заднее, – перехватив мой взгляд, ровно предлагает Воронцов. – Помогу, если что.

Я решительно подхожу к мотоциклу – готовность Артёма мне помочь, а значит, снова касаться, мгновенно толкает на действия. Уж не знаю, почему так избегаю повтора того момента, что был, когда мне шлем надевали… Возможно, мне вообще показалось, и всё было как обычно. Но до сих пор не по себе.

– Я сама, – бросаю, чувствуя, как Воронцов следит за моими действиями.

Он молча продолжает смотреть – ну и ладно, хоть не пытается помочь. Видимо, там и садиться как‑то правильно надо, вот и следит. Действую скорее интуитивно, слегка нервничая и не сразу попав на педаль, но в итоге всё же взбираюсь, причём довольно быстро. Почти без заминок.

– Хорошо, – сдержанно одобряет Артём, и ловко забирается на переднее. Так быстро, что я даже сообразить ничего не успеваю. – Держись крепко, – через плечо говорит он мне.

Я неловко ёрзаю на месте, не зная, что и делать. Теперь, когда Воронцов сидит так рядом, что мы чуть ли не прижаты друг к другу, идея позволить ему подвезти меня кажется совсем уж дурацкой.

– За что? – мой голос звучит непривычно ломано.

– Удобнее за меня, – усмехается Артём. Я машинально тяну к нему руки, но на полпути вдруг замираю, себе возвращаю. И тут мы оба, синхронно напрягаемся. Даже не сомневаюсь, что он уловил мои движения, отчего мне ещё больше не по себе становится. – Ты что, никогда не обнимала парня? – насмешливо, но немного хрипловато спрашивает Воронцов через эту слишком ощутимую паузу.

Я хмурюсь. Меня странно возмущает, что Артём в эту тему вдруг полез. Бесцеремонно, обыденно, как привык.

Но ещё меньше мне нравится то, как я нервничаю, что лишь усиливается с этим его пренебрежительным вопросом. Еле сижу, никак собраться не могу.

– Вдруг надавлю, а от тебя наши жизни зависят, – угрюмо выдавливаю пояснение, одновременно с этим всё же обнимая Артёма.

Теперь мы будто ещё ближе, хотя, казалось, и так словно продолжали друг друга. Каждая клеточка тела улавливает и откликается на малейшее движение Воронцова.

– Твоя жизнь зависит от того, как крепко за меня будешь держаться, – надсадно откликается Артём. Я слегка вздрагиваю, почему‑то в этих словах мне слышится даже больше, чем они выражают на самом деле. – Я не собираюсь лихачить, расслабься.

Не зная, куда и деться, я только закрываю глаза и чуть усиливаю хватку. Странно, но до тех пор, пока Воронцов не заговорил о вождении, у меня и в мыслях не было того, что мне предстоит. И страха почти не было.

Напряжение было, да. Но не из‑за того, что на мотоцикле прокачусь. Только сейчас осознаю – прикосновения Артёма, наша внезапная близость и его необъяснимое участие ко мне до этого момента каким‑то образом перекрыли всё остальное.

 

*************

Это было не так уж страшно. Да, на некоторых поворотах или при усилении скорости сердце готовилось выпрыгнуть из груди, но каждый раз успокоение приходило быстро. Скоро я и глаза открыла, и наслаждаться поездкой начала. Не ожидала, но мне правда нравилось. И даже тот факт, что я всё это время обнимала, а порой и неосознанно прижималась к Артёму Воронцову, почти ничего не портил.

Здорово было ощущать скорость, стать частью движения,  дороги, чувствовать город… Машины,  едущие навстречу, всё меньше пугали, воздух перестал ударять в лицо, а дыхание – срываться. Мощь и сила мотоцикла кружили голову. Даже Воронцов в тот момент стал нужным, необходимой частью всего происходящего, которое по‑настоящему завораживало. Оно словно раскрывало передо мной совсем другую жизнь, непривычную мне, но не такую уж пугающую, как я думала раньше.