Рябиновая невеста
– Ага, и ещё что‑то там жгли и черепки валялись. Не иначе колдун у нас завёлся в крепости! Эрль говорит, это он подманивает волков!
− Ну, ладно болтать ерунду! Идём, − махнула она Бруне и прихватила связку ключей, − чего стоишь?
− Ой, боюсь я, − пробормотала Бруна, поправляя на шее деревянные бусы, − достанется же вам сейчас.
− Мне? Чего это мне достанется? – удивилась Олинн, захлопывая дверь.
− Ключи‑то и у вас, поди, были…
− Ключи? Какие ещё ключи?
− Так от сокровищницы‑то.
− Да нет у меня таких ключей, − усмехнулась Олинн, − У меня только от кладовых да погребов. Так что пропало‑то?
− Ой, кто бы знал! Какая‑то драгоценность. Звезда какая‑то из сокровищницы ярла. Серебряная что ли…
А Олинн почувствовала, как сердце совершило сумасшедший прыжок и забилось где‑то в горле быстро‑быстро. Она мельком взглянула на свои ладони и переспросила охрипшим голосом:
− Какая ещё звезда?
− Да кто же её знает! Я отродясь никакой звезды не видела, ни на эйлин Гутхильде, ни на её дочках! Да какая‑то, видать, дорогая.
Но большего Олинн узнать не удалось, потому что они уже подошли к покоям мачехи. Оттуда доносились крики, и Бруна осторожно поскреблась в дверь, а как только разрешили войти, она отскочила в сторону, пропуская Олинн вперёд.
В покоях мачехи горели свечи, и комната была полна народу. Служанки выстроились в рядок вдоль стены, а у кровати застыли дочери эйлин Гутхильды. Сама хозяйка замка расхаживала напротив перепуганных служанок, похлопывая себя по ладони сложенным вдвое кнутом. И, обернувшись, она одарила Олинн таким тяжёлым взглядом, что стало понятно, не всё плохое за день ещё случилось.
Олинн быстро присела в полупоклоне, но не успела даже распрямиться, как к ней подошла мачеха и сдёрнула с её пояса связку ключей.
− Так может, ты у нас воровка‑то, а? Болотное отродье?!
− Да что пропало‑то?! – дрожащим голосом спросила Олинн.
− Кто‑то забрался в сокровищницу, − услышала она позади себя голос и обернулась. – И стащил одну очень ценную вещь. Может, ты знаешь, кто это был?
Позади неё стоял ярл Римонд с хмурым лицом, и его взгляд тоже не сулил ничего хорошего.
– Я… я ничего не брала! – воскликнула Олинн срывающимся голосом. – Да у меня и ключа‑то нет от сокровищницы!
– Зато остальные ключи есть! И от моих покоев тоже, – грозно ответила Гутхильда и махнула рукой Бруне. – Зови нашего эрля, сейчас выясним, кто это был! А ты отойди пока.
Гутхильда почти оттолкнула Олинн к стене, туда, где стояли её дочери.
– Великие боги! Линна! – зашептала Фэда, тоже прижимаясь к стене, подальше от света свечей. – Что у тебя с глазами?!
– С глазами? Да всё с ними нормально, – пробормотала Олинн, отмахнувшись.
Ну, поплакала она сегодня, чего уж там!
– Они же у тебя, как у кошки! – прошептала Фэда.
Но Олинн уже не слушала сестру, а рассматривала беспорядок в комнате. Повсюду разбросаны вещи, и у стены стоят несколько сундуков, разинув свои пасти‑крышки. На кровати в беспорядке валялись соболиные накидки эйлин Гутхильды, и рядом стоял распахнутый ларец с жемчугом. А ещё дорогие платья были свалены в кучу прямо на полу, и всё это было похоже на очень спешные сборы.
Бегство…
У Олинн сердце ушло всё пятки. Неужели всё так плохо?!
– Что стряслось? – спросила она шёпотом Фэду.
– Не знаю. Матушка лютует, велела нам собираться. Отец хочет отправить нас всех на север к риг‑ярлу в замок, как только лодки придут. Матушка пошла в сокровищницу и что‑то там недосчиталась, – дрожащим голосом ответила Фэда, и Олинн увидела, как у неё на глазах блестят слёзы. – А я не хочу уезжать!
В комнату вошёл замковый эрль, положил на столик мешочек и, развязав его, высыпал в плошку что‑то похожее на пепел.
– Ну‑ка, все давайте сюда руки, – грозно произнесла Гутхильда. – Кто брал украшение, мы сейчас увидим.
И видя, как эрль пошёл вдоль девушек, окуная в плошку гусиное перо и проводя им по ладоням, Олинн подумала, что это, кажется, худший день в её жизни. Ведь она действительно брала в руки то самое украшение!
Маленькая Брунгильда начала плакать и икать, а в комнате повисла напряжённая тишина. Фэда, глядя на эрля, побледнела, попятилась и, подхватив на руки Брунгильду, спряталась у сестёр за спиной, подталкивая вперёд Селию. А Олинн даже испугаться как следует не успела, когда перо эрля коснулось её ладоней.
– Это она! – торжественно произнёс эрль, ткнув в неё пером.
И врать было бесполезно, потому что от пепла, который эрль нанёс пером на кожу, на её ладони засветился контур треклятой звезды, и весь мир рухнул на голову Олинн в один момент. Она только увидела вытянувшиеся лица служанок и прищуренный взгляд ярла Римонда, в котором она прочла свой приговор.
– Ах ты, дрянь! Болотное отродье! – прошипела эйлин Гутхильда, плётка взвилась в воздух и опустилась Олинн на плечи, но она даже боли не почувствовала. – Я говорила, продать надо эту девку! Воровка!
Наверное, мачеха исхлестала бы её кнутом до смерти, но во дворе затрубил горн, и ярла Римонда срочно потребовали вниз – прибыл гонец.
– Заприте её в кладовку, – бросил ярл грозно. – Никому её не трогать, никому к ней не подходить и никому с ней не разговаривать. Или шкуру спущу! Я сам её допрошу.
Он развернулся и быстрым шагом направился прочь. А Олинн показалось, будто она провались в какую‑то пустоту, настолько всё вокруг стало нереальным. Всё как в дурном сне и происходит не с ней, а с кем‑то другим.
Её подхватили под руки и потащили в коридор, а эйлин Гутхильда кричала вслед, как расправится с подлой гадюкой, которую пригрела груди. Брунгильда истерически рыдала, во дворе истошно лаяли собаки…
А потом зазвенели ключи, и Олинн втолкнули в пыльную темноту кладовой с зерном. Дверь захлопнулась, и звуки стали доносится глухо. Где‑то ещё протопали тяжёлые башмаки, снова загремела связка ключей, и всё совсем стихло.
Олинн некоторое время стояла, вслушиваясь в тишину, а потом опустилась на мешок с зерном, закрыла лицо руками и расплакалась.
Часть 2. Король Глава 11.
