Рябиновая невеста
– Римонд! Тише! – она подошла и встала рядом, осторожно дотронувшись до плеча мужа. – Не нужно, чтобы нас услышали!
– Куда ты дела Звезду Севера? – спросил ярл, глядя Олинн в глаза.
От прищура татуировка на его щеке собралась складками, сделав лицо ещё более зловещим.
– Звезду Севера? Н‑никуда… я не брала её! – пробормотала Олинн. – Я не брала её из сокровищницы! Это правда! Я никуда её не девала!
– Зачем ты её взяла?
– Это не я! Я её не брала!
– О, Нидхёгг! – прорычал ярл и прижал ладони к её вискам. – Эрль видел знак у тебя на руке! И я видел! Все видели! Я раздавлю сейчас твою дурную голову и глазом не моргну, если не скажешь!
И, глядя в разлитое в его взгляде бешенство, она подумала, что сейчас он ударит её затылком о камень, и всё, прощай Олинн.
– Погоди, мой волк. Я должна узнать правду, – тихо спросила эйлин Гутхильда, кладя мужу руку на запястье и пытаясь его удержать от яростного порыва. – Скажи, куда побежала Фэда? Где она прячется?
– Она убежала к Бодварам, – ответила Олинн, понимая, что теперь бесполезно что‑то скрывать, да и Фэда уже должна быть далеко – не догонят. – Хельд хотел на ней жениться. А она вчера едва не бросилась в реку из окна, сказала, что лучше смерть, чем стать женой короля. И если бы я ей не помогла, вы бы нашли её сегодня утром на камнях у реки. Мёртвую.
Олинн закрыла глаза, чувствуя, как дрожат от страха руки.
– Ты должна была мне сказать! Никуда бы она не прыгнула! Вот же глупая девчонка! А ты погубила этим не только её, но и всех нас! – воскликнула мачеха злобным полушёпотом. – Король посчитает это оскорблением! Он и так благоволит Бодварам, а нас после такого сотрут с лица земли! И если мы не отдадим за короля свою дочь… Ты хочешь нас уничтожить, болотное отродье?!
– М‑можно отдать другую дочь… Селию, – пробормотала Олинн срывающимся голосом, сама не понимая, что говорит.
–Я обещал королю красавицу‑северянку, а подсуну дебелую дурочку с лошадиным лицом?! За это он отрубит голову Харальду, посчитав насмешкой такую невесту! И мой род на этом прервётся! – рыкнул ярл.
Но голову Олинн отпустил, развернулся и принялся ходить по комнате широкими шагами.
– Римонд! – зашипела эйлин Гутхильда. – Не говори так! Она же и твоя дочь! И она ещё мала! Ей всего шестнадцать!
– Я в шестнадцать уже рубился с врагами, а ты родила Харальда! А знаешь, ты права, – ярл вдруг снова подошёл к Олинн, схватил за подбородок и повернул её голову сначала влево, потом вправо, а потом сдёрнул с неё платок. – А что, и другую дочь тоже можно… Ты вполне себе во вкусе проклятого южанина, вон какие глаза! И ты вроде как считаешься моей дочерью. Но теперь ты мне больше не нужна, проклятье исполнилось. Всё и так сбылось, и в тебе больше нет надобности!
Он резко повернулся к эйлин Гутхильде и скомандовал:
– Вели тащить перья и свиток. А ещё принаряди её так, чтобы можно было вручить этому Гриру как королевскую невесту. Жемчугов и янтаря навесь на неё, и платье побогаче. Где не хватит красоты, заменим золотом. Пусть забирают! А потом… Так даже лучше, – он схватил снова Олинн за подбородок и, наклонившись к её лицу, произнёс тихо: – Ты станешь невестой короля. И раз уж предала нас, то сделаешь всё, чтобы вернуть Северу свободу. Ты поняла?
− Что?! – хрипло спросила Олинн.
− Что?! – эхом отозвалась мачеха. – Но… мой волк… её… королю?
− Скажи, что поняла, или я выброшу тебя в окно прямо сейчас!
− П−поняла, − прохрипела Олинн.
− Послушай, Римонд, – эйлин Гутхильда снова тронула мужа за плечо. – Ты же не можешь…
− Я не могу?! Я могу! А ты оглохла что ли? Вели тащить клятые перья! – рявкнул ярл таким тоном, что спорить мачеха не стала.
Она только бросила на падчерицу тяжёлый взгляд и молча вышла. А ярл снова схватил Олинн за подбородок, и его голубые глаза оказались совсем близко. Он произнёс тихо, отделяя одно слово от другого, но так жёстко, что возражать ему Олинн и в голову не пришло:
− Я сейчас подпишу бумагу – признаю тебя своей законной дочерью. И по времени рождения ты станешь старшей из моих дочерей. Я обещал королю старшую дочь – он её и получит. И не вздумай хоть словом, хоть взглядом, хоть мизинцем заставить короля усомниться в том, что это не так. Ты сделаешь то, что я скажу, и так, как я скажу. Ты станешь женой Гидеона и выкрадешь у королевской ведьмы красный камень. Она носит его то в перстне, то в ожерелье. И ты отправишь его сюда, и сделаешь это до праздника Йоль. Или я назначу за твою голову награду в десять сотен эртугов золота. И за такую цену, поверь мне, найдётся какая‑нибудь болотная гадюка, которая проползёт в королевские покои и прикончит тебя даже под самим Гидеоном! Кивни, что поняла!
− П−поняла, – в ужасе прошептала Олинн, чувствуя, как стальные пальцы отца готовы сломать ей челюсть. – Но, как же я его выкраду?!
− Выкрадешь, выкрадешь! Ты же додумалась залезть в мою сокровищницу и стащить Звезду Севера. Так что, я уверен, сможешь украсть и камень. В нём сила этой ведьмы и сила короля, он помогает ей сушить и жечь нашу землю. Не будет его, и Гидеон зачахнет, а Север снова возродится. Так мне вёльва сказала. Успела сказать, пока красная ведьма её не прикончила.
− Красная ведьма? Но… это же были волки…
− А кто, ты думаешь, послал этих волков? Вёльва знала, что всё так будет. Она предупреждала! За это её и убили. Так что, уж ты подумай об этом. Кто ещё отомстит за твою старуху, если не ты? Может, так будет и лучше, вряд ли Фэда смогла бы сделать такое. А ты сможешь.
Никогда ещё бумаги не подписывались так быстро. Не успела Олинн и глазом моргнуть, и вот она уже больше не Олинн Суонн. Она законнорожденная дочь ярла Римонда с богатым приданым, в которое входят земли от Олруда до Серебряной бухты, и которые унаследуют её дети.
− А если ведьма узнает? Или король догадается? И убьёт меня за этот обман? – в отчаянии спросила она у отца.
− Так сделай так, чтобы не догадался. Или не убил, − только и ответил ярл.
Бумаги не только подписали, но и скрепили кровью, и даже привели эрля, чтобы он их удостоверил. Эрль принёс с собой маленькую бутыль, в которой Олинн увидела что‑то похожее на жидкое серебро, и он тончайшим пером нанёс на бумагу руны, которые, высохнув, исчезли. А затем Олинн заставили поднести руку к бумаге, и эрль сделал надрез у неё на пальце. Капля крови упала поверх невидимых рун, и на мгновенье они вспыхнули, засветились и погасли, пока эрль монотонно бубнил гальдр, водя над бумагой дымящейся веткой болотного мирта.
− А теперь поклянись, что сделаешь то, что обещала, − произнёс ярл, нависнув над столом, словно ястреб.
И Олинн поклялась. Эрль поставил на стол серебряную чашу, бросил в неё кусочки красной смолы и зажёг, а потом взял Олинн за руку, развернул ладонью вверх и нанёс руны и на неё, продолжая бормотать заклинание. Руны тут же высохли и исчезли, оставив на ладони лишь ощущение холода.
