Сансара

Что?.. Какую запаску?.. И… мне показалось, или она на меня как‑то по другому смотреть стала, пусть и украдкой, но всё же. Не думаю, что это связано с тем, что я сижу, свесив ноги, на кушетке диагностического аппарата абсолютно голый. А может и связано. Кстати, никакой неловкости не чувствую.

Спрыгнул на пол и пошлёпал по холодному кафелю в соседнюю комнату. Там находилась столовая. Но я не удивился. За столом сидел Лем, за обе щеки уплетая всякую всячину, что была навалена перед ним. Тоже голый, разумеется. Эдакий ресторан для нудистов. Он махнул мне рукой и жестом пригласил сесть напротив. Пластиковый стул был чертовски холодным…

– Как погодка? – он прожевал и мог говорить.

– Удивительно, но я хотел спросить то же самое.

– Хех… Будем считать это паролем. Угощайся!

Два раза меня просить такое не нужно. Армейские завтраки. Боже мой… какого они года выпуска?.. Так, не написано, но срок годности истекает через… семь лет. Вот они, отголоски большой войны. Лем, прищурившись, смотрел на меня, словно ждал, что я спрошу что‑то вроде – э… а чё это? Хех… Потянуть за красный шнурок, потом за жёлтый и всё в тарелку пока горячее. На упаковке сказано, что это паста карбонара. Что ж, в общих чертах весьма похоже.

– Вижу, тебе есть, что рассказать. Сторож.

Леманс жевал быстро и тщательно. Даже как‑то завораживающе. Я смотрел, как ритмично и чётко шевелятся желваки на его точёных скулах и думал, что именно так представлял себе служак из иностранного легиона. Даже его козлиная бородка была в тему.

– В наше неспокойное время лучше молчать, чем говорить. Сегодня вякнешь, а завтра твои куски уже обживают помойки в разных частях города.

– Хех… Понимаю. На синдикат работаешь?

Я многозначительно глянул на него. Он снова усмехнулся.

– Ты прав, ты прав. Чёрт с ней, с работой. Лучше расскажи, давно у тебя это? – Лем бросил на стол маленький белый кусочек чего‑то. Пощупав его, до меня дошло, что это кусочек того самого киборга.

– Да вот намедни с манекенами подрался…

– Я не о том. В тебе это давно?

Эм… Чего?..

– Это бипласт.

Фига се… Вот что имела в виду Майса, говоря про запаску.

– Неожиданно, – я снова повертел белый кусочек в руке. – Мне казалось, его уже не используют.

– Да и мне тоже. Я всяких фриков повидал, но ты, это нечто – весь скелет!

– Да уж… Лихое было времечко. Сейчас на такое даже за Дрим Бэй не согласился бы.

Лем продолжал жевать и мне делал знаки палочками мол, ты рассказывать рассказывай, но кушать не забывай. Да‑да…

– Тогда только реклама пошла. Один знакомый предложил за пол цены. Но мне даже с таким раскладом всех моих денег не хватало. Но хотелось жутко. Не знаю почему. Может, из‑за рекламы. Неуязвимые кости! Материал будущего! Абсолютная совместимость! Я думал, с моей работой такое вложение окупится быстро. Заказ‑другой, и вот уже лежу под ножом в какой‑то малоизвестной клинике. Они сказали, что если я снимусь в их рекламе, то скидка семьдесят процентов мне обеспечена. Когда всё закончилось, хирург сказал, что теперь мне переломы не страшны. В разумных пределах хех… И выписавшись, я сразу начал искать эти пределы. И было круто. Но потом я не рассчитал немного и шваркнулся с метров двадцати. Что‑то где‑то в новеньком скелете треснуло, так что пришлось снова идти в клинику. И вот тогда меня просветили, что бипласт жутко дорогой, что пределы его прочности не такие заоблачные, что не любое медоборудование способно с ним работать и ещё куча всего малоприятного. Но самое главное, что если я вдруг получу массивные повреждения скелета, а на счету не будет достаточно средств, то ходить мне под себя до конца дней – только в нескольких клиниках могут восстановить такое. Так что обычная медстраховка, даже премиумная, погорела. Никто не хотел обслуживать такой экспериментальный образец, как я хе‑хе‑хе… А через некоторое время бипласт перестали применять для протезирования совсем. Дорого, бесперспективно, сложно и так далее. И вот я сижу здесь, жутко благодарный вам за ремонт меня.

Армейская карбонара восстанавливала силы, как по волшебству.

– Но что это я всё про себя, да про себя? Вы‑то что за парочка и что там за фокусы ты показывал?

– Я так на жизнь зарабатываю после того, как ушёл со службы, – судя по его тону, Лем не очень гордился таким способом заработка. – У меня это неплохо получается, а клиенты… как бы далеко не шагнул прогресс, стрела летит дальше. Так что с клиентами проблем нет. Вот так мало по малу мы тут с Майсой живём.

– Вы… родственники?

– Хех… Нет. Помогаем друг другу на взаимовыгодных условиях. Ничего больше.

В столовую вошла Майса. Она достала из холодильника банку какого‑то напитка, села к нам за стол и вопросительно уставилась на Лема.

– Это просто беседа. Да и жизнь он мне почти что спас. Старался, по крайней мере, – он широко улыбнулся.

Она не отреагировала на это никак.

– Я всё не могла вспомнить, где тебя видела. Покопалась в медархиве своём и нашла рекламу бипласт имплантов. Так, значит, ты инвалидом стал, чтобы тебя по телевизору показали?

– Немножко наоборот.

– По телевизору показали, чтобы… м‑да…

– Ну вот очень странно это от тебя слышать, без обид.

– Хм… Ты про глаз? Я врач, вообще‑то.

– Страшно представить, что мне может понадобиться, соберись я вдруг стать пожарным.

– Очень смешно.

– Майса тоже сама согласилась на этот глаз, – Лем доел и пошёл к холодильнику за выпивкой. Прямо оттуда он бросил мне баночку холодного пива.

– Незачем кому попало говорить об этом, – она недовольно глянула на него, и будто бы зелёный огонёк в глубине её механического глаза загорелся чуть ярче.

– Тебе бы добрее к людям быть, может, и в академию взяли бы без экзаменов.

Леманс вернулся за стол. Девушка залпом осушила свой напиток и швырнула банку в сторону урны.

– Хм… – она как‑то странно улыбнулась, но ничего не сказала.

– Я не силён в притчах, но добрых самаритян, вроде как, не осталось. Сколько я вам должен? – и, поднявшись из‑за стола, добавил, – Какой‑нибудь халатик в счёт включите, пожалуйста.

Только Майса хотела озвучить цену, как её перебил Лем:

– Ничего ты не должен, может, ещё пересечёмся. И это я должен тебя благодарить вообще‑то. Майса, принеси одежду.

Зеленоглазая вышла из столовой, излучая недовольство.