Сердце лета

Мне хотелось ругать его на чем свет стоит, но, если разобраться, он не сделал ничего плохого. Я и сама сегодня участвовала в обливаниях. Негодование, которое он вызывал во мне, пугало.

– Я как‐то не ожидал, что ты… – Алик приподнял брови и снова посмотрел в область моей груди.

– Что я «что»?! – рассердилась я.

Боже, как стыдно! Я, должно быть, красная как рак!

– Я хочу сказать, может, принести тебе футболку?

Я уже собралась на него наорать, как вдруг поняла, что в таком виде не могу разгуливать по деревне.

– Если тебе не сложно, все‐таки это твоих рук дело…

Алик криво улыбнулся и скрылся за забором. Кажется, он и сам был в шоке. Но от чего? Не думаю, что он впервые увидел очертания женской груди.

– Держи. – Алик протянул мне черную футболку. – Можешь оставить себе. Если хочешь, я открою машину, чтобы ты переоделась.

– Да, спасибо большое.

Алик проводил меня до машины, где я разместилась сзади и быстренько сменила одежду. На мокрые шорты было плевать, а в черной футболке мне теперь нечего бояться промокнуть – она не просвечивала, а плотная ткань согревала.

– У тебя кровь… – заметил Алик, как только я вышла из машины.

Я посмотрела на ноги – точно, коленку разбила, когда в шлепках поскользнулась.

– Сейчас достану перекись с пластырем, они в бардачке.

– Да ладно тебе, кругом растет подорожник!

Алик на секунду замер, и мы оба рассмеялись.

– Прости, я еще не привык к деревенской жизни. Совсем забыл, что у вас есть лекарство от всех болезней. Но я все‐таки прибегну к перекиси, ладно?

Не дождавшись ответа, Алик нырнул в машину, и, пока он стоял, согнувшись, я смотрела на его пресс под приподнявшейся футболкой. Боже мой, куда я пялюсь? И почему меня вдруг интересуют мужские животы?! Осмысливая, я не заметила, как он успел присесть и вылить перекись на ватку.

– Алик, я са…

Но его рука уже легла на мое колено, и я чуть не потеряла равновесие. Это что за оружие такое?! Как прикосновения могут доводить до потери сознания? Надо взять себя в руки. «Аглая, это всего лишь колено!» Алик не мог не заметить моих ослабевших ног, а уж мурашек и подавно, поэтому я решила выкрутиться:

– Ай, щиплет!

Очень зря. Алик тут же принялся дуть на рану. Его теплое дыхание вызвало еще больший мандраж.

– Гайка! Слава богу, а что это вы… – Аня застыла, разглядывая склонившегося Алика. – И почему на тебе эта футболка?..

– О, дело в том, что этот… подлец окатил меня из шланга, я свалилась и разбила колено, ну и…

– Да‑да, конечно, – деловито кивнула Аня.

Тут подоспели Милена с Андреем. Алик, приклеив пластырь, встал.

– Не поняла… – сморщилась Милена.

– Еще раз объясняю: Алик облил меня из шланга…

– Оу… – Теперь сморщился Андрей.

– Да что ж вы за придурки такие… – вздохнула я.

Тут из‐за кустов послышались приближающиеся шаги и громкие возгласы.

– Где вы, сволочи?! Берегитесь! – Это был Степа.

– Вот черт! Гайка, бежим!

Аня схватила меня за руку, и мы с Миленой и Андреем побежали со всех ног в сторону поля. Я так и не успела поблагодарить Алика за колено.

 

Глава 7

 

Ночь с 7 на 8 июля, деревенский лес

 

Звезды рассыпались по бескрайнему небу, прохладный ветер нес за собой ароматы хвои и влаги от местного водоема. Луна была единственным источником света. Ухали совы, периодически пролетая над нашими головами во время ночной охоты. Мы с ребятами направлялись к «лобному» месту, которое соорудили в чаще леса несколько лет назад. Так как одними купаниями праздник не ограничивался, нам предстояло прыгать через костер. Хотя на самом деле я сомневалась, что кто‐то из нас рискнет этим заниматься. Мы любили посидеть ночью у костра и потравить байки.

– Как резко похолодало… – шепнула Аня.

– Это потому, что мы приближаемся к водоему, плюс в лесу всегда прохладнее, он же в тени, и…

– Милена, я знаю, как широки твои познания. Я просто поделилась тем, что мне холодно!

– Ничего, сейчас костер разведем, и полегчает, – хихикнула я и подбодрила Аню, сжав ее плечи.

Около восьми вечера я попросила Аню пройти мимо моего дома на левой стороне, дабы выведать, вернулся ли дед. Бабушка сразу заприметила блондинистую макушку моей подруги, прячущейся за крупным тополем, и подозвала Аню к себе, чтобы передать мне послание.

– Анюта, привет. Вот, передай Аглае кофту и скажи, что дедушка вернется не раньше завтрашнего вечера. Он звонил полчаса назад.

Я от радости запрыгала по полю. Затем мы предупредили прабабушку, чтобы она оставила ключ под керамической фигурой лягушки, украшавшей сад. И сейчас, блуждая по лесу, я наслаждалась ненадолго обретенной свободой.

– Наконец‐то! – провозгласил Вова, который присоединился к нам вечером. – Так, давайте ищите ветки.

Мы разделились и принялись обламывать сухие ветви и подбирать опавшие. Я с ужасом обнаружила нескольких пауков и перебегала с места на место, чтобы вновь не встретиться с этими тварями. Зачем вообще создавать существо с восемью ногами? Какой смысл? Чтобы людям было чего бояться?

Через пятнадцать минут у нас выстроился деревянный шалашик из ветвей. Вова вытащил газету, просунул внутрь и поджег зажигалкой. Уже через пару минут вспыхнуло пламя. Мы расселись на толстые, расставленные по кругу бревна. Всего их было четыре, но мы заняли два, я устроилась между Вовой и Аней.

– Ну что, прыгать будете? – с усмешкой спросил Вова.

– Я так устала, что если прыгну, то упаду ничком и больше не встану… – протянула, зевая, Милена.

– Расскажите нам о Ведьме! – вдруг попросил Андрей. – Вы же к ней ездили, когда Анька ногу подвернула?

– Да и рассказывать, собственно, нечего, – пожала плечами Милена.

– Вообще‐то… – подала голос я, и ко мне тут же все обернулись. – Кое‑что есть. Прасковья гадала нам на кофейной гуще. Не буду пересказывать то, что она наплела, но… помните, она сказала, что мы скоро побеспокоим Петра Ивановича? Мол, потревожим его дух?